Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иду дальше и натыкаюсь на какие-то местные магазинчики, похожие на грязные гаражи. Проходя мимо, обращаю внимание, что на прилавках лежит слой пыли, которая летит от проезжей части улицы, поднимаясь в воздух после каждой проезжающей машины. Читаю название на чудом уцелевшей табличке: «Маккенрой драйв». Отлично, уже почему-то ассоциируется с криминалом. Значит, двигаюсь в правильном направлении. Интуиция ведет меня. Людей, связанных с криминалом, я и ищу.
Захожу в какой-то встречный кабак с названием «Рэдрой-Хот», наляпанным белыми буквами на красном фоне вывески. Что-то вроде забегаловки быстрого питания для бедных. Уровень заведения сразу бросается в глаза: по прилавку ползают тараканы. В неказистом зале с потертой мебелью сидят одни негры. Зато нет видеокамер. Покупаю сосиску в тесте и бутилированную воду, беру бесплатный одноразовый картонный стакан и сажусь в углу.
Мне пора запить лекарства, да и просто немного отдохнуть, а то утро выдалось достаточно бурным. Я же все еще слаб после проклятой больницы. Нога, на которой был гипс, ноет после длительной прогулки. Но, зато с шеей все, вроде-бы, в порядке. И зачем только держали меня в фиксирующем воротнике? Может, было подозрение у врачей на трещину в шейном отделе позвоночника? Или какое-то смещение? Непонятно. Во всяком случае, никакого дискомфорта я не почувствовал после того, как снял этот дурацкий ортопедический воротник-корсет еще в палате. Впрочем, что там было и не важно уже, раз с моей шеей сейчас все хорошо. Неторопливо достаю из карманов и запиваю водой таблетки, заедая их нехитрым хот-догом. Посматриваю, конечно, не попадется ли в тесте жаренный таракан. Впрочем, я не брезгливый. Настоящий диверсант и тараканами питаться способен, если припрет.
— Тут не занято? — неожиданно спрашивает меня какой-то парень, по виду латинос с короткой стрижкой и маленькими усиками. Не дожидаясь ответа, он плюхается на пустое место напротив, держа в левой руке такую же сосиску в тесте, как и у меня. В правой у него маленький пак с яблочным соком, который он тянет через полистироловую трубочку.
Парень пристально смотрит на меня какое-то время, потом негромко говорит:
— Я видел, что ты колеса глотаешь. Хочешь убойные? Недорого отдам.
Принял, значит, меня за токсикомана. Оно и к лучшему. Я киваю, соглашаясь. Он дает мне две синие таблетки, я вынимаю из кармана и отдаю ему двадцать баксов. Первый контакт с криминалом установлен. Кажется, что деньги потрачены зря, потому что его самопальные препараты для отключения мозгов мне на фиг не нужны. Но, подобный контакт экономит мне время. А время важнее денег. Например, время человеческой жизни бесценно, потому что оно ограниченно. Вот только мало кто об этом догадывается. Пусть латинос думает, что нашел еще одного дурачка-клиента. На самом деле его нашел я. И теперь не отпущу. Ведь он не знает, с кем имеет дело. Неосторожно с его стороны предлагать всем веселящие таблетки, но это его заработок, связанный с риском. За сутки втюхает разным доходягам десяток своих таблеток, да плюс социальное пособие, и работать нет необходимости. А если не десяток, а, скажем, сотню, то и разбогатеть можно. Подобные дилеры, обычно, получают прибыль до половины стоимости товара. В нелегальной торговле ставки высокие.
— Советую попробовать прямо сейчас, не пожалеешь, — говорит латинос, лукаво мне подмигивая.
— Я попозже, — произношу полным ртом, доедая сосиску.
— Ну, как знаешь, — он дожевывает свою еду, допивает сок и встает, внимательно осматривая зал. Не увидев новых клиентов, латинос направляется к выходу. Я иду за ним.
Он выше меня, но уже в плечах. Возможно, что у него есть пистолет. Но, внимательно присмотревшись, не замечаю на его одежде характерных выпуклостей. Трудно спрятать оружие в обтягивающих джинсах и в короткой футболке. Наверное, это к лучшему. Похоже, что из имущества при нем только смартфон, права, немного наличных и те самые синие таблетки. Выйдя из тошниловки, парень направляется в сторону ближайшей парковки. Я же постепенно догоняю его и иду по пятам. Упустить добычу не хочется. Он чувствует преследование и оборачивается. С недоумением спрашивает:
— Ты чего мне на хвост сел? Еще таблеток захотелось?
— Нет, просто к машине иду, — отвечаю я с честным видом, продолжая движение уже рядом с ним. Теперь и догонять не надо. Уже догнал.
Таблеточный дилер не говорит ничего, а просто открывает дверь старенького темно-синего седана с проржавевшими порогами. Тут-то я его и вырубаю резким ударом ребром ладони по сонной артерии. Я не соврал, что иду к машине. И это старый седан латиноса, на котором я быстро сваливаю с парковки. Хозяин машины, при этом, лежит на полу между передними и задними сидениями с руками, связанными за спиной ремнем от его же собственных джинсов.
Опасно конечно. Что скажу, если полиция остановит? Сразу дело пришьют. А за захват заложника здесь много лет отсидки дают. Совсем не устраивает меня такой расклад. Провалю тогда свое диверсионное задание. Значит, в случае чего, буду отбиваться от копов до победы или до смерти, как получится. Они же тоже люди. Коп всегда прав, пока жив. А если не жив, то и прав у него нету. Покойники никаких прав не имеют.
Стараясь отогнать мрачные мысли, включил в машине радио. Там как раз говорили нечто интересное: «Полиция просит помочь в розыске опасного психопата Джима Рассела, сбежавшего утром из медицинского учреждения, напав на двух его сотрудников. Возможно, что он выдает себя за медика Сэмуэла Мендинга». Далее следовало перечисление моих примет. Всполошились, значит, уже. Пустились копы по моему следу. Но, про Дженкинса пока ни слова. И это хорошо. Следовательно, у меня точно есть фора по времени. А еще я узнал от радио, как звали меня до попадания в больничку. Впрочем, совершенно уверен, что и это имя не более, чем очередная «легенда». Имен у диверсанта может быть великое множество. У меня же, на данный момент, нет никакого. А свое настоящее имя, данное мне при рождении родителями, вспомнить никак не могу. От родителей же в памяти остались лишь какие-то смутные образы, но тоже ни имен, ни фамилий.
После объявлений по радио заиграла знакомая старая песня. Я узнал группу «Нирвана» и неповторимый голос Курта Кобейна. Это в памяти моей имеется. Вот, пока буду представляться Куртом, но не Кобейном, а, например, Крейном. Курт Крейн, почему бы и нет? Вполне подойдет к моей одежде в стиле «милитари». А там, глядишь, какие-нибудь документы раздобуду и снова сменю имя. Внешность тоже надо бы поменять. Но, этим займусь потом. Мои приметы подходят многим тысячам людей, так что и переживать не стоит. Брюнетов среднего роста и телосложения везде полным-полно. А татуировок, каких-нибудь заметных родинок и иных особых примет у меня не имеется. Есть небольшая металлическая пластина в затылке, но под кепкой или под париком ее не увидать.
Настоящая проблема лишь в моих отпечатках пальцев. У копов, наверняка, они уже в базе. И хакнуть эту правительственную базу данных я вряд ли смогу. Взорвать серверную тоже не поможет, потому что у них вся бюрократия дублируется еще и бумажками. Вот если спалить местное полицейское управление вместе с архивом, а потом еще и серверную взорвать, тогда может помочь. Планы у меня возникали грандиозные. Но, я хорошо помнил правило, что начинать любую диверсионную операцию следует с предварительной подготовки. И, чем тщательнее подготовка, тем больше и вероятность успеха.
Рассуждая и слушая радио, я вел машину по направлению от города. Мимо промелькнула промзона, потом заправка, потом справа за обширным пустырем показалось нечто, напоминающее заброшенную стройку. Недолго думая, я свернул туда. Парень под задним сидением начал приходить в себя, что-то стонал и даже ругался на испанском, и мне предстояло его разговорить.
Я проехал пару сотен метров по грунтовке и остановил темно-синий седан, тронутый ржавчиной, за сохранившимся куском забора, так, чтобы машину не заметили с шоссе. Свидетели предстоящего разговора будут нежелательными персонами. Осмотрев бардачок, нашел там выкидной ножик на кнопке и бумажный пакетик с недоеденным гамбургером. Не тронув гамбургер, ножик спрятал к себе в карман. Пригодится.
В старой машине кондиционер все-таки работал, и потому, выйдя из седана, я снова почувствовал дурноту, окунувшись в горячие солнечные лучи и душный воздух. Осмотревшись, я убедился, что место, действительно, весьма уединенное. Только
