Кассандра замкнулась еще больше и теперь и вовсе ни с кем не говорила — никто, впрочем, и не пытался заговорить с ней, кроме разве что школьного психолога, который с умным видом задал ей по бумажке два десятка вопросов и больше к себе не вызывал — видимо, тоже решил, что все происходящее с девочкой укладывается в рамки стандартной психологии переходного возраста.

Так продолжалось и тогда, когда появилась Донна, которая хоть и сделала ее холодный мир немного ярче, но так и не смогла пробиться сквозь преграду изо льда, которую Кассандра воздвигла вокруг себя. И только сейчас, когда Кассандра увидела перед собой Юргена — такого знакомого и в то же время такого другого, не похожего на плоские фотографии и угловатые стереограммы, Кассандра ощутила, что ее лед треснул.

— Классный, правда?

— Да… — ответила Кассандра, не сразу поняв, откуда слышит голос Донны, и Донна ли говорит с ней вообще.

Только обнаружив, что произнесла это слово вслух, Кассандра заставила себя собраться с мыслями и наконец-то увидела, что Донна каким-то чудом успела проскочить в захлопнувшуюся за ними дверь.

— То есть нет, — поправилась Кассандра. — Ничего классного я не вижу в нем. Обычный напыщенный страйкенболист, каких полно по ту сторону наших стен.

— А откуда ты знаешь, что он любит страйкенбол? — поинтересовалась Донна тут же, и в глазах ее появилась какая-то нездоровая искра.

— Оттуда, — буркнула Кассандра. Подошла к кровати, опустила на нее мешок, но сама так и не решилась лечь. Что-то внушало ей беспокойство в возбужденном поведении Донны, и на всякий случай она все же решилась сказать: — Донна, это мой жених.

Кассандра повернулась к соседке и обнаружила, как с лица той сползает всякое подобие радости.

— Правда? — спросила Донна.

— Да.

— Я тебя ненавижу, Кассандра, ты увела у меня самого шикарного мужчину на сто парсеков вокруг.

— Что… — Кассандра почувствовала, как кровь приливает к лицу, но тут же взяла себя в руки. — Не мели чепухи. Я не виновата, что родители заключили с Розенкрейцерами договор.

— Я никогда тебя не прощу! — отрезала Донна и вопреки своим словам тут же прислонилась к плечу подруги. — Если только ты не прикроешь меня перед наставницами, пока я буду говорить с Аурэлем.

Кассандра застонала.

— Донна, уйди!

— Уже ушла! — Донна подскочила к окну, подняла жалюзи, свистнула в темноту и, выждав пару секунд, пока из сада не раздастся ответ, спрыгнула с подоконника вниз.

Оставшись в одиночестве, Кассандра принялась было раскладывать по полкам содержимое сумки. Затем снова бросила ее на кровать, коснулась броши, скрепившей ворот сутаны, намереваясь расстегнуть ее и отправиться в душ, когда в дверь постучали.

— Да, — откликнулась она.

Дверь открылась, в образовавшейся щели показалась голова старшей по курсу.

— Кассандра! К директору! — услышала она.

Кассандра сморщила нос, вознесла беззвучную молитву звездам и, снова застегнув воротник, направилась к выходу.

* * *

Эрика сидела, перебирая одной рукой растрепанные после перелета пряди волос и пытаясь уложить их в прежнюю аккуратную прическу. Взгляд ее был нацелен на Юргена, сидевшего в соседнем кресле. Юрген хоть и выглядел тоже немного уставшим, но в целом казался таким же неотразимым, как и всегда: Эрика вообще давно уже заметила, что все неприятности стекали с Юргена как с гуся вода. Даже шрам, который он получил во время очередной своей дурацкой выходки на занятиях по летному делу не только ничему его не научил, но и красил лицо, которое до того было, пожалуй, слишком уж правильным для мужчины.

Юрген, впрочем, на нее не смотрел. Он перебирал ласковым взглядом учениц, снующих мимо открытой двери в приемную директора — как будто пересчитывал разбросанные по полу карандаши.

— Куда ты уставился, Юрген, — Эрика поднялась с кресла и, подобравшись к нему поближе, облокотилась о спинку кресла наследника. — Они же все принесли обет. Их же тут берегут как зеницу ока — чтоб никто не испортил товар.

— Да, — Юрген обжег ее насмешливым взглядом. — Ты наивна, как дитя. Половина из них спокойно обходят контроль.

Эрика вздернула бровь и уставилась в коридор. Она мало понимала в порядках монастырской школы и, конечно же, даже сам факт, что вокруг одни монашки, заставлял ее думать, что тут тюрьма. Да и вообще с трудом различала этих одинаковых учениц, обряженных в черное все как одна.

— Я думала, тебе понравилась Донна, — произнесла она задумчиво. Сражаться с полигамной природой Юргена Эрика давно перестала — и старалась лишь не слишком тратить нервы на его выходки.

— Кто? — спросил Юрген рассеянно.

Эрика закатила глаза.

— Забудь. Никто, — она снова рухнула в свободное кресло и, отвернувшись, уставилась на двор монастыря, где журчал водой невысокий фонтанчик.

— Одна из них может быть моей невестой, — произнес Юрген задумчиво, разглядывая двух учениц, устроившихся почти что напротив дверного проема и то и дело кидавших на него игривые взгляды.

Одна была шатенкой. Волосы ее были заплетены в косу, объемную, чуть распушившуюся и удивительно подчеркивающую полные темные губы. Глаза у нее были карие и глубокие, как лесная мгла.

Другая был блондинкой, но, в отличие от Донны, волосы у нее были почти серебристые и лежали на одном плече мягкой волной, сколотые в хвост какой-то хитрой брошью, инкрустированной бирюзой. Драгоценные камни в монастыре были запрещены — но девочки все равно старались кто во что горазд.

Эрика ответить не успела. Только она повернулась и осмотрела оценивающе заинтересовавших Юргена учениц, как их заслонили два других силуэта: полного мужчины, которого оба гостя знали по фотографиям под именем магистра Брюнера, и давешней худощавой ученицы.

— Нашел! Нашел, господин Розенкрейцер! — сообщил запыхавшийся Брюнер.

Юрген переключил внимание с Брюнера на сопровождавшую его тень.

— Нет… — сказал он твердо.

— Да, господин Розенкрейцер! Да! Рад представить вам юную Кассандру Кинстон, владелицу судостроительной компании «Дастиш Зонг»! — директор обернулся, намереваясь указать на стоявшую рядом с ним ученицу, но обнаружил, что тыкает пальцем в пустое место.

Брюнер покосился на гостя, сидящего перед ним, затем выглянул в коридор, но, так и не увидев там никого, вернулся в кабинет.

— Не важно, — Юрген оперся о стол. — Я ее не беру.

Он встал, собираясь покинуть кабинет, но директор ловко закрыл дверь у него за спиной.

— Вы правы, господин Розенкрейцер, это абсолютно не важно! Все ее документы у меня. Леди Кинстон вы видели и, стало быть, теперь сможете познакомиться с ней наедине, — Брюнер прокашлялся и, миновав Юргена, опустился в свое кресло за массивным дубовым столом. — Она немного пуглива, — пояснил он, не поднимая взгляда от бумаг. — Знаете… это бывает… В ее возрасте у… девочек, — Брюнер покосился на Эрику.