— Уважаемые пассажиры, — заговорил приятным женским голосом компьютер, точно рассчитавший оставшееся до пункта назначения время, — через две минуты мы прибудем на остановку «Рулевая башня». Остановка расположена на уровне семнадцатого этажа. Если вы намереваетесь пересесть на флаербус номер 416, 423 или 518, пожалуйста, подождите его прибытия за чертой безопасности. Если вы намереваетесь пересесть на монорельс, спуститесь на лифте на двенадцатый этаж. Удостоверьтесь, что вы не забыли личные вещи в кабине флаербуса. Желаем вам хорошего дня.

Собиравшиеся выходить на ближайшей остановке люди потихоньку потянулись к двери. В том числе и я.

Посадочная площадка выдвинулась из стены здания, принимая наш транспорт. Пассажиры направились к расположенным на огороженной от ветра территории лифтам. Два были с прозрачными стенками, один — для акрофобов — с матовыми. Людям, страдающим боязнью высоты, в наше время приходится нелегко, что наглядно демонстрировала мать восьмилетней девочки. Ее лицо было белее мела, а в левом глазу, похоже, от напряжения лопнул сосуд.

— Не понимаю, почему остановка флаербуса должна находиться на семнадцатом этаже, — возмущенно проворчала она, пошатывающейся походкой направляясь к матовому лифту. Девочка спокойно следовала за ней: материнская фобия ребенку явно не передалась. — И вообще, почему городской общественный транспорт должен летать так высоко?!

— Так безопаснее, — беззлобно объяснил пожилой мужчина в куртке с высоко поднятым воротником. По-видимому, он сохранил приверженность к некоторым юношеским слабостям: застегнутая электронная молния переливалась всеми цветами радуги, что, кажется, считалось писком моды лет тридцать назад.

— Безопаснее? — Женщина воззрилась на попутчика и, нажав кнопку вызова, отчетливо произнесла в специально предназначенный для этого микрофон: — Первый.

На панели высветилась цифра «1».

— Двенадцатый, — сказал мужчина в куртке, и компьютер отметил номер очередного «заказанного» этажа.

Мне нужен был первый, поэтому я промолчал.

— Гораздо безопаснее, — мягко подтвердил седовласый обладатель многоцветной молнии. — Нет риска врезаться в мост, дерево или дом, не считая, конечно, вот таких башен. Одно время флаеры летали на уровне пятого этажа, и это было признано опасным. А прежде они и вовсе ездили прямо по земле, только назывались по-другому, не припомню как именно.

— По земле… — протянула женщина со смесью тоски и восторга в голосе. — И чем это кому-то не угодило?!

— Очень много несчастных случаев, — развел руками собеседник. — Такие наземные флаеры сбивали людей, ну и, само собой, животных.

— Ужас какой! — Пассажирка поднесла руку к горлу и повернулась к дочке, должно быть, побоявшись, что подобная информация может травмировать психику восьмилетнего ребенка. Цепкая хватка фобии отпустила женщину в достаточной степени, чтобы она была в состоянии беспокоиться не только о собственном самочувствии.

— Поэтому, как видите, в воздушных флаерах есть свои несомненные преимущества, — подытожил мужчина. — Но и недостатки тоже имеются.

Он сочувственно поглядел на все еще бледную пассажирку.

В этот момент раздвинулись двери одного из прозрачных лифтов, и я шагнул туда вместе с большинством пассажиров. Мать с дочкой остались дожидаться матового, и вместе с ними седой мужчина. Видимо, за компанию — сам он вряд ли страдал навязчивым страхом высоты.

Спускаясь с семнадцатого этажа на двенадцатый, а затем на первый — иные уровни никого из моих случайных спутников не интересовали, — я молча смотрел на приближающуюся землю и увеличивающиеся в размерах дома. Высота меня не пугала, тревожило другое. То, что дожидалось на вполне надежной земле.

Двери автоматически разъехались, и я одним из последних вышел наружу. В лицо дохнул свежий ветер, слишком холодный, чтобы это оказалось приятным. Прав был пожилой пассажир, что поднял воротник. Кутаясь в куртку, я неспешно зашагал по улице. Маршрут не был знакомым, но светящаяся зеленая стрелка на часах указывала дорогу. Планетарный навигатор никогда не ошибался.

Я шел по коротко подстриженной зеленой траве, иногда поддевая носками ботинок красные и фиолетовые листья. Справа, тихо шурша, ехала черная лента автоматической дорожки, но я умышленно ее игнорировал, давая работу ногам и время на размышления мозгу. Мысли, впрочем, были все больше малоприятные, так что в итоге я оставил эту затею и просто тупо шагал в направлении, задаваемом стрелкой.

Вскоре она стала не нужна. Впереди темнел массивный уныло-серый забор, над которым на равных промежутках возвышались такие же массивные башни с конусообразными крышами. Уже стала видна табличка с крупной надписью «Городская тюрьма номер 34». Звучало достаточно пугающе. Сразу хотелось спросить — это сколько же в городе тюрем?! К счастью, мне уже успели объяснить, что первая цифра обозначает вид тюрьмы, и только вторая — собственно номер. Вот только по каким именно признакам тюрьма классифицируется как «тройка», уточнить забыли. Или не сочли нужным.

Ворота были уже совсем близко. Навигатор не обманул, хотя дорога заняла на четыре минуты больше, чем изначально предположил он, наивно рассчитав, что я воспользуюсь самодвижущейся дорожкой. Легким щелчком сообщив часам, что место назначения достигнуто, я все оттягивал момент нажатия на черную кнопку, расположенную рядом с устройством громкой связи. Приложив палец к круглой пластине на куртке, извлек из расстегнутого таким образом внутреннего кармана пачку сигарет. Закурив, постоял, расфокусированным взглядом следя за подхватываемой ветром струйкой дыма.

Затушил сигарету, когда до конца оставалось не меньше половины. Она уже ни черта не успокаивала, а значит, нет никакого смысла гробить свое здоровье. Подошел к воротам и решительно надавил на черную кнопку.

— Кто? — лаконично поинтересовался через громкую связь бесцветный мужской голос.

— Сэм Логсон.

Я приложил большой палец к круглой панели удостоверения личности. Сейчас охранник, без сомнения, смотрел на монитор своего компьютера, получая всю положенную ему по статусу информацию касательно моей скромной персоны.

— Цель посещения?

«Пожизненное заключение». Обстоятельства почему-то настраивали на сарказм, но я решил не рисковать: вдруг охранники чувства юмора начисто лишены и воспримут мое заявление всерьез?

— Прибыл на практику. В рамках Планетарной службы.

— Проходи.

Я отчего-то ожидал, что раздастся щелчок, но дверь абсолютно беззвучно отъехала в сторону, чтобы моментально задвинуться обратно, стоило мне войти в полумрак коридора.

Когда-то все мужчины нашей планеты, Новой Земли, достигнув совершеннолетнего возраста, каковым здесь считались двадцать четыре года, призывались в армию. Сначала это было вызвано необходимостью: мы пребывали в состоянии войны с двумя другими человеческими планетами. Потом последовал худой мир, постепенно превратившийся в мир стандартный. С другими видами гуманоидов нам нечего было делить, а с принципиально иными расами вооруженных конфликтов и вовсе никогда в истории не случалось.