Увидев, как он вылезает из кабины своего грузовичка, она нахмурилась. Ей также не давало покоя то, что он надвигал шляпу на брови, все время был в перчатках и наглухо застегивал рубашку. Лорен думала, что он, скорее всего, сбежавший заключенный, который боится, что его узнают.

Когда Люк, не заметив ее, направился к парадной двери, Лорен крикнула:

— Сюда!

Он остановился и посмотрел в ее сторону, затем прошел во двор.

— Доброе утро, мэм.

Ее раздражали его старомодные манеры.

— Доброе.

Она указала на кучу досок, лежащих возле дома.

— Нужно перетащить их к заднему крыльцу. Сегодня мы будем работать там.

Не сказав ни слова, он взвалил на плечо несколько досок и понес их. Лорен взяла банку с гвоздями и последовала за ним.

— Нужно заменить часть пола на крыльце. Положив доски рядом с козлами, Люк посмотрел на крышу.

— Думаю, было бы разумнее сперва починить крышу. Если пойдет дождь, пол снова начнет гнить.

— Поэтому вы полезете на крышу, а я займусь полом.

Та часть лица, которую она могла видеть, покраснела.

— Приступаю прямо сейчас, — сказал он, направляясь к лестнице.

Лорен вдруг стало неловко за свою грубость, но она напомнила себе, кто здесь главный. Нужно с самого начала дать ему это понять, а то он может воспользоваться тем, что она женщина.

Взяв лом, она стала отдирать старые доски и бросать их в кучу с хламом. Сверху слышался глухой стук шагов Люка по крыше и скрежет старого железа.

— Мисс Тэннер?

Лорен подняла голову и вытерла пот со лба.

— Что? — нетерпеливо спросила она.

— Мне понадобятся по меньшей мере четыре листа жести. У вас они есть?

— Думаю, в сарае найдутся.

Она увидела, как на верхней перекладине лестницы появились его сапоги. Когда Люк спускался вниз, лестница качалась под его весом. Спустившись, он встал боком, чтобы не смотреть на нее, и сказал:

— Если вы позволите, я пойду взгляну, можно ли их использовать.

Лорен раздражало, что он не смотрел на нее, когда разговаривал, но еще больше ее раздражало то, что она не могла видеть его лица.

— Хорошо, — отрезала она. — Посмотрите на чердаке.

Глядя ему вслед, Лорен нахмурилась. У него легкая походка. Он высоко держал голову, и это раздражало ее. Он мог смотреть на сарай, но не на нее. Да, очень странный человек.

И крупный. В нем больше шести футов. У него были широкие плечи и грудь, узкие талия и бедра. Линялые джинсы плотно обтягивали мускулистые ноги. Таким, согласно ее представлениям, должен быть настоящий ковбой. Его волосы, выбивающиеся из-под шляпы, были светло-каштанового цвета. Это все, что удалось разглядеть.

Раздосадованная его скрытностью, Лорен подцепила ломом гнилую доску и отодрала ее. Скрежет гвоздей доставлял ей удовольствие. Она отбросила доску и обошла крыльцо в поисках следующей. Эта работа требовала много усилий, но ей нравилось, когда мышцы наливались теплом, нравилось ощущение завершенности после каждой выполненной задачи. В конце рабочего, дня она радовалась усталости, зная, что в эту ночь уснет и не будет ворочаться с боку на бок, преследуемая воспоминаниями и тревогой за будущее.

Ее внимание привлек грохот, донесшийся из сарая. Боясь, что Люк мог упасть с чердака, Лорен вскочила на ноги. Вбежав в сарай, она увидела Люка с лопатой в руках.

— Что случилось? — спросила она, прижав ладонь к груди.

Люк бросил на пол лопату и покачал головой.

— Гремучая змея. Наверное, спряталась между листами жести.

— Она вас не ужалила?

Он глубоко вздохнул.

— Нет, мэм, хотя могла. Услышав треск, я схватил лопату и сильно ударил по ней, прежде чем она успела напасть.

Лорен посмотрела на Люка и застыла на месте. На нем не было шляпы, и ей удалось увидеть левую половину его лица. На верхней части щеки кожа была тоньше и светлее, чем везде. Край лба от брови до волос пересекала тонкая полоса шрама. Было очевидно, что это след от раны. Теперь ей стало ясно, почему он всегда прячет лицо.

Люк повернулся, и Лорен обнаружила, что смотрит в теплые карие глаза. Глаза человека, которому можно доверять. Бездонные глаза, в которых можно утонуть.

Когда Люк понял, что она разглядывает его, он быстро отвернулся и подобрал с пола шляпу. Его лицо покрылось красными пятнами.

— Я закопаю эту тварь и тут же вернусь чинить крышу, — сказал он, отвернувшись.

На мгновение Лорен онемела. Она хотела узнать, что с ним случилось, объяснить, что он не должен стыдиться шрамов, что они вовсе не ужасны.

— Хорошо, — вместо этого согласилась она и вышла из сарая, оставив его наедине с убитой змеей и собственными мыслями.

Вечером Лорен отдыхала в кресле на переднем крыльце. Рядом с ней сидела Рена и лущила горох. Ритмичное постукивание горошин по сковороде, лежащей у нее на коленях, успокаивало.

— Что с ним могло произойти? — задумчиво спросила Лорен.

— С кем?

— С Люком. Как ты думаешь, откуда у него шрамы?

— Если тебя это так интересует, спроси у него.

— Я хотела, — виновато сказала Лорен, — но не смогла заставить себя спросить его о том, чего он так стесняется.

Рена фыркнула:

— С каких это пор ты перестала совать нос в чужие дела?

Лорен удивленно посмотрела на нее.

— Хочешь сказать, что я любопытная, взбалмошная и избалованная?

— Ты меня обижаешь. Я принимала участие в твоем воспитании и никогда тебя не баловала.

— Зато так поступал отец.

Поджав губы, Рена взяла еще один стручок.

— Может, он и пытался, но ему это не удалось. Иначе бы ты, разведясь с Девоном, прибежала домой, поджав хвост, чтобы твой папочка позаботился о тебе. Но ты не сделала этого, — одобрительно кивнув, произнесла Рена. — Вместо этого ты приехала сюда и принялась упорно работать, чтобы выжить. По-моему, это смелость, а не избалованность.

Вспомнив о принятом вызове, Лорен задумчиво уставилась в темноту.

— Отец считает, что я, должно быть, сошла с ума, раз пытаюсь превратить старый домик в постоялый двор.

— Старый хрыч, — раздраженно сказала Рена. — Он считает ненормальным все, что пришло в голову не ему.

Смеясь, Лорен нежно потрепала Рену по руке:

— Что бы я без тебя делала?

— У тебя все получится.

— Не знаю. Сколько я себя помню, ты всегда поддерживала меня.

— Ты сильнее, чем думаешь, Лорен Тэннер, — заявила Рена. — Жизнь жестоко била тебя, но ты снова поднималась, держа наготове кулаки, чтобы продолжать борьбу.