class="p1">Ну что ж, для благородной цели все средства хороши. А цель была святая: уменьшить сумму премии, выдаваемой Шаховой. Уж больно кололи глаза эти семьсот десять целковых. Отбивали всякую охоту жить и работать. Теперь Г. М. Шаховой причиталось только 440 рублей.

Но тут в институте случилось небольшое событие. Директор Юрий Васильевич Попов, не успев подписать приказ, заболел. Исполнять его обязанности стал главный инженер Геннадий Алексеевич Давыдов, человек решительный и твердый.

— Да кто она такая, эта Шахова? — воскликнул и. о. — Всего-навсего начальник отдела стандартизации. Да мы ее в бараний рог согнем, пусть только пикнет!

А поскольку оскорбленная всей этой возней Галина Михайловна не успокаивалась, было найдено отличное средство согнуть ее в бараний рог.

Сотрудники отдела стандартизации вызывались поодиночке и допрашивались с пристрастием:

— Скажите, что за человек эта ваша начальница? Как вы считаете, правильно она руководит? Может, у вас есть к ней какие-нибудь претензии, так вы говорите. Говорите, не стесняйтесь. Тут уже поднакопились жалобы…

Склока заваривалась, так сказать, сверху. Нашлись недовольные. Возникли претензии. Густым черным дегтем мазалось все, что делала и делает Шахова. По институту ходили слушки:

— Слыхали?.. А ведь с виду ни за что не скажешь. В тихом-то омуте, а?..

Когда склока достигла кульминации, был издан новый приказ. Он был изд 1н спустя три месяца после первого и, разумеется, отменял все, что было раньше. В приказе, подписанном и. о. директора Г. А. Давыдовым, Шахова награждалась уже не за «непосредственное участие», а всего лишь за «активное содействие». Соответственно этому сумма премии сократилась до ста рублей. Остальные деньги, отпущенные министерством для премирования сотрудников, «в связи с отсутствием в институте основных исполнителей» распределению не подлежали.

Вот теперь дело другое. Сто — это не семьсот. Сто — это по-божески. Можно даже примириться с тем, что «остальная сумма» не досталась никому.

После издания приказа выздоровевший директор вызвал Галину Михайловну.

— Ну, товарищ Шахова, как вам работается?

— Плохо, Юрий Васильевич…

— Вот и я говорю, плохо вы работаете. Жалуются на вас. Народ недоволен.

Не сработались вы с коллективом, товарищ Шахова. Да-а, не сработались. Так дальше продолжаться не может.

— Что же прикажете делать, Юрий Васильевич?

— Зачем приказывать? Я просто хочу дать вам дельный совет. Пишите заявление об увольнении по собственному желанию. Самое правильное решение. Кстати, мы тут на ваше место уже подобрали человечка.

…Моя беседа с директором института Ю. В. Поповым как-то не сложилась. Директор больше нажимал на огромные задачи, стоящие перед коллективом, и на то, что коллектив с честью справляется с возложенными на него обязанностями. А я все пытался выяснить подоплеку истории с премией.

— Да, — говорит директор, — история неприятная. Но она нетипична для нашего коллектива, который…

— Возможно, — соглашался я. — Типизировать этот случай нельзя. Очень уж он уникален. Три приказа об одной премии! Поставьте себя на место премируемого… Такое премирование не столько вдохновляет, сколько отбивает охоту работать.

— А за что ее премировать, если она не справляется с работой? — возмущается директор. — Когда весь коллектив трудится…

— Простите, — перебиваю я, — но, насколько мне известно, Шахова работает в институте пять лет. И все пять лет она не справляется?

— Конечно!

— И, несмотря на это, совсем недавно по вашему представлению она получила медаль ВДНХ? А три года назад после длительного исполнения обязанностей начальника отдела вы утвердили ее в этой должности?

— Видите ли, — говорит директор, — мы выяснили, что микроклимат в ее отделе… как бы сказать… не очень… А микроклимат — это чрезвычайно важно. Он должен способствовать работе.

И тут Юрий Васильевич был абсолютно прав. Хороший микроклимат — вещь в высшей степени необходимая.

ЗАМОК С СЕКРЕТОМ

Звонок разорвал ночную тишину.

— Дежурный по линейному отделению милиции слушает!

— Товарищ дежурный, — возбужденно проговорила трубка. — Говорят со станции Свердловск-товарный. Прибыл вагон с сорванной пломбой. В вагоне крупная недостача?

— С чем вагон?

— С запчастями автомашин. Пришлите представителя.

— …Алло, милиция? Вскрыт вагон с телевизорами. Срочно выезжайте!

— …Говорят со станции Звезда. Задержаны трое подростков. Грабили товарные вагоны…

Однако хватит милицейской хроники. Посвятим читателя в суть проблемы.

Когда-то было иначе. Железнодорожный вор забирался в классный вагон и умыкал вещички у зазевавшегося пассажира. Если ограбленный поднимал шум, вора спасало профессиональное умение прыгать на ходу поезда.

С тех давних пор ряды воров-профессионалов заметно поредели. Красть стали дилетанты. Эти бестии рассудили, что похищение чемоданов с личным барахлишком не окупается: риску много, а добычи — на грош. К тому же и прыгучесть не отработана. Взоры любителей-похитителей обратились на тихие полустанки, разъезды и остановочные пункты, где днями и неделями без призора стоит товарняк.

Дилетанты открывали вагоны и тащили все, что плохо лежит: запчасти для комбайнов и мешки с кукурузной мукой, астраханские арбузы и детские горшочки, свиную тушенку и телевизоры с цветным изображением. Из цистерн вычерпывали вино «Портвейн-777» и тут же у насыпи дегустировали.

Забили тревогу грузоотправители и грузополучатели — они терпели убытки. Заволновалось Министерство путей сообщения — оно платило штрафы за исчезнувшие грузы. Забеспокоилась транспортная милиция — работы прибавилось, у каждого вагона милиционера не поставишь, а станций и полустанков тыща.

В этой обстановке нервозности и озабоченности прозвучал чистый голос разума:

— А почему бы нам, собственно, не повесить такой замок, чтоб ни один вор не смог открыть? Какой-нибудь этакий замочек с секретом?

Это была замечательная мысль. Со времени изобретения античным умельцем Глауконом первого в мире замка как раз в субботу минуло три тысячи лет. За этот период человечество напридумывало щеколды, амбарные замки и самозапирающиеся камеры хранения ручного багажа. И только в области вагонных запоров зияла недопустимая брешь. Но, спрашивается, почему свой собственный чемоданчик мы держим на замке, а государственный вагон — на честном слове?

Делу был немедленно дан ход, и оно было поставлено на солидную научную основу: новые запорные устройства для вагонов, а также винных цистерн поручили разработать одному из научно-исследовательских институтов.

Кузнец Глаукон работал в одиночку. Если не считать мальчика, раздувавшего горн.

Современные специалисты по замкам не столь легкомысленны. В Москве (где находится институт) и в Свердловске (где размещается его отделение) были созданы особые группы по обеспечению сохранности грузов. В связи с чем в штат ввели дополнительные должности научных сотрудников, обеспечив их соответствующими окладами. Эпоха НТР требовала коллективизации, стимуляции и организации.

Организация была четкой: старшие и младшие научные сотрудники аккуратно ходили на службу, в обеденный перерыв бегали в столовую, а к концу рабочего дня спешили домой. Дважды в месяц они подходили к кассе за