вот тогда не видать тебе больше лесов и гор. Твоё место будет среди мертвецов и чистилища. И скоро ваш род вымрет, а мы, Фавны, останемся единственными божествами лесов! И Чернобог отдаст НАМ ваш дар перерождения».

Его пафосная речь была наполнена ядом и он был горд собой! А я лишь закрыл глаза и отвернулся от него. Я должен был что-то придумать! Я подвёл всех своих братьев. Сжалившись над трусом, я обрёк племя Сатиров на вечные муки. Я изо всех сил взывал к своим братьям, шептал имя Смерти, пытался дотянуться до лесных богов или сил самого леса. Но оставался без ответа. Видимо, Чернобог дал Фавну силы изолировать меня ото всех.

И тут я почувствовал, как Фавн поднимает меня за ноги, чтобы подвесить вниз головой. Я попробовал сопротивляться — оттолкнувшись руками, я нанёс козлобородому удар в голову, отчего он перевернулся и отлетел к противоположной стене пещеры, едва не задев котёл. Но сам я также повалился на пол. Мои силы были на исходе, я был ранен в сердце и долго пробыл скованный цепями. Рана дала о себе знать, острой болью пронзив мою грудь. Фавн быстро опомнился и подошёл ко мне с палицей в руках. От удара по голове я потерял сознание.

Очнувшись, я убедился, что всё-таки вишу вниз головой над котлом. С моих запястий и шеи стекала кровь. Я чувствовал, как из меня вытекает моя жизнь. Фавн начал что-то бормотать, до меня доносились лишь отдельные звуки. Видимо, он уже начал ритуал. И с последней каплей крови, мой дух отправится к Чернобогу. Я попробовал ещё раз на крепость оковы, но это было тщетно. Тогда я снова стал призывать на помощь все лесные силы. И скоро сознание покинуло меня.

Первое, что я почувствовал, когда очнулся, был нестерпимый жар. Глаза было тяжело открыть, их словно обжигало пламя десяти костров. Когда я смог, наконец, взглянуть вокруг, меня ужаснуло увиденное, хотя я немало кровавых побоищ повидал. Но вид чистилища был, действительно, ужасен и страшен. Я не вправе рассказывать, что предстало предо мной — такова воля богов. Но я стоял ошеломлённый и оглушённый, точно осознавая, где я, и что мне предстоит. Чернобог явился в клубах дыма, высекая искры своим посохом. Он был верхом на огромном чёрном псе, от которого бросало в дрожь. Это был даже не совсем пёс, а скелет с огненно-красными глазами, втрое выше меня. Когда скелетный пёс остановился передо мной, Чернобог плавно спустился с него. Ему, в общем-то, и не нужно было разъезжать на чём-то или ком-то, этот бог отлично левитировал. Но на таком псе, он, конечно, выглядел внушительно. И желаемое впечатление он, естественно, произвёл. Я понимал, что моя история окончена, но хотел хотя бы смягчить участь для своих братьев-сатиров.

Чернобог возвышался надо мной, глядя пустыми глазницами. От его развевающегося плаща тянулись тонкие струйки чёрного дыма, словно щупальца. Они то и дело норовили вцепиться мне в ноги. Я сделал шаг назад, Чернобог усмехнулся и откинул полы плаща.

«Преклони колени перед хозяином своим и господином», — внезапно прогремел его грозный голос.

Я не шелохнулся, мне нечего было терять. И тогда он сжал кулак перед моим лицом и струйки чёрного дыма от его плаща потянулись ко мне. Я невольно попятился, но они намертво вцепились в мои ноги. От их прикосновения жгло, словно от раскалённого железа, пронимая до самых костей.

«Преклони колени перед господином!» — повторил Чернобог.

Я по-прежнему не сдавался. И тогда он злобно усмехнулся и поднял вторую руку с посохом. Ударом об землю, посох высек сотни искр. Они, словно живые, облепили меня и начали прожигать насквозь. А щупальца чёрного дыма уже добрались до горла, сдавливая его.

«Поверь мне, Сатир, — величественно проговорил Чернобог, — я уважаю твою храбрость и стойкость. Именно такой слуга мне и нужен. И уверяю тебя, ты преклонишь колени и станешь моим палачом. Все твои муки ещё впереди».

Я в этом нисколько не сомневался. Меня всё ещё жгли сотни маленьких искр, а горло сдавливали щупальца чёрного дыма, когда Чернобог повернулся к своему псу и движением руки потянул меня за собой. От движения боль усилилась троекратно, воздуха не хватало. Я ждал, когда моё тело, там в пещере возле котла, отпустит последнюю каплю крови, чтобы я мог окончательно умереть и не нуждаться больше в воздухе. Тогда хотя бы одной мукой будет меньше. Но я был уверен, что другие пытки будут не лучше. И так он тащил меня и тащил, казалось, бесконечно.

Но внезапно боль стала слабеть, а окружающее расплываться перед моими глазами. Я уж решил, что это новая издёвка Чернобога, но ошибся. Когда пелена начала рассеиваться, я увидел перед собой лицо совсем юного создания. Пытаясь прояснить свой разум, я начал осматриваться. И к моему удивлению, я обнаружил, что вишу всё в той же пещере над тем самым котлом. Фавна не было видно, а передо мной стояла юная нимфа.

Она возилась с моей раной в сердце, но боли я почему-то не чувствовал. Я видел, как она достала травы, которыми заделал мою рану козлобородый, и заложила туда другие, смазав это всё какой-то мазью. Но на моём теле было ещё множество ран, оставленных раскалёнными искрами, которых наслал на меня Чернобог в чистилище.

Нимфа отошла на несколько шагов и выжидающе встала, глядя мне в глаза. Несколько мгновений ничего не происходило, но потом я резко почувствовал, как ко мне возвращаются мои силы. Они растекались по мне словно живительная влага. Я попробовал пошевелить руками и, о чудо, оковы затрещали. Тогда я резко рванул их, и они разлетелись в разные стороны. Нимфа улыбнулась, глядя на это. Она подошла ко мне и качнула, чтобы, срывая цепи с ног, я не угодил в кипящий котёл. Я уловил момент и разорвал цепи на ногах. Перевернувшись в воздухе, я приземлился на пол пещеры.

«Благодарю тебя, дитя. Но кто ты? — спросил я Нимфу. — И как попала сюда?»

«Я пленница Фавна, который приковал тебя, — отвечала Нимфа. — Он поймал меня и держал здесь, как свою рабыню. Когда он принёс тебя, я была в соседней пещере, соединённой с этой проходом. Он держал меня прикованной, но сегодня я смогла вытащить у него ключ и снять оковы. Я видела и слышала всё, что тут происходило. И когда Фавн ушёл за добычей для ещё одного жертвоприношения Чернобогу, я решила освободить тебя. Вместе мы сможем выбраться».

Я смотрел на её