И вдруг я почувствовал неимоверную боль в области сердца и вспомнил, что Фавн проткнул его кинжалом. Я осмотрел рану, насколько смог — она была замазана какими-то травами.

Внезапно они заметили, что я очнулся. На лице человека я уловил испуг. Он быстро отвёл от меня взгляд и вышел из пещеры.

Фавн убрал золото и подошёл ко мне.

«С возвращением, — ехидно произнёс козлобородый. — Как самочувствие?»

Я даже смотреть в его сторону не желал.

«Ну, что ж, ты не обязан со мной говорить, я не настаиваю», — Фавн отошёл к котлу и перемешал варево.

Пока он стоял ко мне спиной, я немного осмотрелся. Пещера выглядела необжитой, значит, Фавн в ней недавно. Я принюхался к камням стены, к которой был прикован — запах был мне незнаком. Значит, я не бывал в этом лесу. Это было не к добру. В незнакомом лесу я не могу черпать его силы или призвать на помощь зверей. Фавн всё это знал, он неспроста привёл меня сюда. Я попытался призвать моих братьев, но что-то глушило мой зов.

И тогда тревога овладела мной. Нет, я не боялся смерти. После гибели дух Сатира растворяется в лесу, где он родился. Затем мы перерождаемся с памятью о прожитых жизнях. Но то, что Фавн держит меня живым, означало одно — у него есть на мой счёт какие-то планы. И это было опасно.

Все эти размышления вихрем пронеслись в моей голове. И когда козлобородый обернулся ко мне, я был готов. Я видел, как его торжествующий взгляд мгновенно сменился удивлением и даже страхом, когда я одними губами произнёс призыв смерти, чтобы мгновенно испариться и вернуться в родной лес и тогда я нашёл бы этого Фавна.

Мои глаза закрылись.

Но я никак не ожидал того, что произойдёт потом.

После призыва смерти дух Сатира ещё некоторое время витает в пространстве между реальным миром и эфирным. И может наблюдать за жизнью обоих. Именно это я и ожидал увидеть, открывая глаза. Каково же было моё удивление, когда я увидел над собой лицо Фавна. Удостоверившись, что я очнулся, козлобородый успокоился и отошёл к котлу, снова перемешать варево.

Я не мог понять, почему я остался жив. Этого не должно было быть. Смерть не пришла за мной. Ну, не выходной же у неё. Обычно эта дама с косой таких промахов не допускает. За свою многовековую жизнь я призывал её несколько раз, и она всегда была рада приветствовать меня по ту сторону. Но сегодня не пришла. Что бы это могло значить? Возможно, этот Фавн умел что-то особенное, раз смог не пустить ко мне костлявую. Впервые встречаю таких фавнов.

Что ж, мне оставалось только ждать дальнейшего развития событий.

«Да, она приходила, но я не пустил её, — словно читая мои мысли, проговорил Фавн. Он посмотрел на меня, ожидая реакции. Но не увидев таковой, продолжил, пожав плечами: — Просто у меня на твой счёт большие планы, — и снова он посмотрел на меня. — Хочешь знать, какие? Или, может, тебе интересно, как я смог не пустить к тебе Смерть? Или как я узнал, что ваше войско приближается?»

«Хвастун козлобородый», — не выдержал я.

«Ну, наконец-то, — засмеялся Фавн, — я думал, ты онемел от страха».

Я презрительно фыркнул.

«Как ты знаешь, — всё ещё усмехаясь, продолжил Фавн, — мы оракулы и умеем предсказывать будущее. Не всегда, конечно, для этого нужны благоприятные условия, но сейчас не об этом. Когда меня призвал предводитель кочевников, ты его видел сегодня, я недолго раздумывал над его предложением. К тому же он принёс богатые дары».

Я знал, что фавнов призывают не только подношениями. Пророчества фавна можно было узнать во сне, если человек засыпал на шкуре овцы, принесенной в жертву. Хотя многие лесные боги давно запретили жертвоприношения, фавнов это не смущало. И этот козлобородый продолжал хвастать:

«Кочевник задумал пойти на князя, и хотел знать исход своей затеи. Я смог заглянуть в будущее. Оказалось, что и князь собирается в поход на кочевников. Ох эти людишки, — противно рассмеялся козлобородый, — всё норовят перебить друг друга. Нам-то до этого никакого дела, но кто-то должен приносить дары. Так, узнав, что князь призовёт Сатиров, у меня тут же созрел план, — продолжил напыщенно Фавн. — Вы давно нам жизнь отправляете. Наши боги вас больше любят, вам дарована способность перерождения. Люди преподносят вам больше даров. Мы же довольствуемся крохами с барского стола. Вас чтят, нас же презирают».

Я снова не выдержал: «Неужели тебя это удивляет?» — моему презрению не было предела.

Фавн резко повернулся ко мне, сверкнув глазами:

«Ты считаешь себя лучше меня? — бросил он мне в лицо. — А мы ведь очень похожи. Мы поклоняемся одним богам. Мы оба — духи леса. Так почему же ты меня презираешь?»

Я не удостоил его ответом.

«Молчишь? — он снова отвернулся. — Ну что ж, молчи, гордый Сатир! А вот только я смог предвидеть ваше появление у древнего леса, увидел вас сквозь защитную пелену. А перед боем я призвал Чернобога!»

Он сделал паузу, выжидательно глядя на меня. И он достиг желаемого — мои глаза расширились от услышанного. Как вам всем известно, Чернобог — повелитель хаоса, зла и разрушений. Он заведует царством мёртвых. Своей палкой он помешивает кости мертвецов. Но он владеет только людским родом, остальные существа ему неподвластны. Так зачем же Фавну понадобилось его призывать? Я терялся в догадках.

«Теперь я привлёк твоё внимание, храбрый дух лесов? — продолжил издеваться Фавн. — Знай же, я устроил щедрое жертвоприношение, чтобы Чернобог откликнулся и выслушал меня. И я предложил ему вас, Сатиров, в качестве рабов! Он должен лишить вас дара перерождения. После смерти вы станете бестелесными духами, на услужении Чернобога. Можешь не сомневаться, он с готовностью принял моё предложение. И мне оставалось лишь поймать одного Сатира, желательно сильного и молодого. Чернобог дал мне и нескольким моим братьям силы сражаться в бою, хоть мы его и проиграли, но это неважно. Он научил меня, какой ритуал надо провести. И вот мы здесь, — Фавн снова помешал варево в котле, и протянул довольным голосом: — Почти готово. Скоро можно будет начинать».

Я попробовал цепи на прочность, но они были очень крепки. И это вызвало лишь злорадный смех козлобородого.

«Не бойся, — сказал он, — это не больно. Я только выпущу всю твою кровь и смешаю её с зельем в этом котле. Ты умрёшь и отправишься прямо к Чернобогу. И