– Давай по порядку, – озадаченно произнесла Ирина. – Итак, с кем я успела переговорить… Конечно, с Терентьевой я не разговаривала, поскольку меня к ней не пустили…

– И не пустят, – заметил я.

– Но зато я поговорила с потерпевшей Липаковой.

– Та-ак, – протянул я. – Интересно. И что?

– Сейчас сам услышишь первоисточник…

Ирина достала диктофон, включила его, и я стал слушать…

ИРИНА. Здравствуйте.

ЛИПАКОВА. Здравствуйте. Вы кто?

ИРИНА. Меня зовут Ирина. Я журналист (чуть помедлив). Корреспондент «Московского комсомольца». Меня заинтересовало ваше дело…

ЛИПАКОВА (раздраженно). Какое дело? Что меня избили?

ИРИНА. Да. Ваше дело получило большой резонанс…

ЛИПАКОВА. Еще бы… Эта психичка долбанутая меня вообще чуть не убила.

ИРИНА. А почему вы говорите – «психичка»?

ЛИПАКОВА. Да психичка она, а кто же еще? Можете не сомневаться. Она такая… Никуда с нами не ходила. Ни на дискотеки, ни в клубах не зависала, даже в тех, куда девчонок пускают бесплатно и коктейль дают на халяву…

ИРИНА. Разве то, что она не ходила с вами по клубам и дискотекам, можно назвать психическим отклонением?

ЛИПАКОВА. А это вам – как?

Ирина выключила диктофон и пояснила:

– Тут Липакова указала мне на синяки под глазами, на руки, все синие, на повязку поперек тела…

– Понял, – кивнул я.

– Включаю? – посмотрела на меня Ирина.

– Да, включай.

Запись продолжалась..

ЛИПАКОВА. Разве это не доказательство, что она – психичка? Она налетела на меня, как разъяренный зверь. Поздним вечером. Со спины. Ударила чем-то по голове. Я сразу и поплыла. Она повалила меня на землю и стала пинать ногами. И копытами своими все норовила мне по лицу попасть. Я руками закрывалась, а она била, била. Что, разве не психичка?

ИРИНА. Да уж… (помолчав). Значит, Терентьева напала на вас сзади?

ЛИПАКОВА. Да.

ИРИНА. А как вы тогда догадались, что это была именно Терентьева? Ведь уже стемнело.

ЛИПАКОВА (подозрительно). А-а, вот вы куда клоните: типа вечер, темно, напала со спины, значит, я могла ее и не разглядеть… Меня как раз об этом и предупреждали…

ИРИНА (быстро). А кто вас предупреждал?

ЛИПАКОВА. Не важно… Так что ничего у вас не выйдет, понятно?

ИРИНА. Что вы имеете в виду?

ЛИПАКОВА (злобно). Отмазать ее у вас не выйдет… Когда закрывала лицо руками, я все же хорошо видела ее ноги, обувь. Дешевая такая. Из наших девчонок никто такую обувь ни за что не наденет. Уж лучше совсем босиком пойти, чем такие позорные туфли надеть… Ну, и еще голос. Эту Терентьеву вообще ни с кем не перепутаешь. Однажды она одну нашу девчонку так долбанула, что та в противоположный угол отлетела.

ИРИНА. Какую девчонку?

ЛИПАКОВА. Анжелку. Из нашего класса.

ИРИНА. Ну, может, было за что?

ЛИПАКОВА. Да Анжелка просто ее телефон случайно выронила. Так эта психичка так ей врезала…

ИРИНА. И что было потом?

ЛИПАКОВА. Потом ее хотели из школы за это выгнать.

ИРИНА. Ну, не выгнали же.

ЛИПАКОВА. Не выгнали. Потому что ее мамашка у директрисы слезами облилась и прощение за нее вымолила.

ИРИНА (помолчав). А почему все же Терентьева на вас напала?

ЛИПАКОВА. Да из-за Толика.

ИРИНА. Это ваш одноклассник?

ЛИПАКОВА. Ну да.

ИРИНА. И что Толик?

ЛИПАКОВА. Да достала его эта долбанутая Терентьева. Тоска же с ней зеленая. Вот он и переметнулся.

ИРИНА. К вам?

ЛИПАКОВА. Ну да. А что такого?

ИРИНА. А вы?

ЛИПАКОВА. А что – я? Мне было как-то все равно. Позовет Толик на дискотеку или в кино, хочу – иду с ним, а хочу – нет. Он мне не так, чтобы очень.

ИРИНА. А как Терентьева к этому отнеслась?

ЛИПАКОВА. Как, как… Разозлилась она. Вот и напала, сучка драная…

ИРИНА. Вы все так и на суде будете говорить?

ЛИПАКОВА. Конечно. А что?

ИРИНА (не без язвочки в голосе). А вы знаете, Светлана, что дача ложных показаний – это уголовно наказуемое преступление? Можно и срок получить.

ЛИПАКОВА. Что?! А не пошли бы вы все…

ИРИНА. Кто это – все? Объясните.

ЛИПАКОВА (замешкавшись). Все вы… Уходите. Не хочу больше ничего говорить. У меня это… голова разболелась.

ИРИНА. Последний вопрос…

ЛИПАКОВА. Пошла ты на…

Этой короткой, но очень емкой фразой запись заканчивалась. Ирина выключила диктофон и посмотрела на меня:

– Ну, что скажешь?

– А с чего ты взяла, что она врет?

– А ты разве не почувствовал в ее голосе фальшивых интонаций?

– Ну, разве только под самый конец.

– А я чувствовала, что она врет, во время всего разговора, – твердо произнесла Ирина.

– По каким таким признакам?

– Ну, как ты меня учил, – чуть улыбнулась Ирина. – Если человек врет, то его взгляд трудно поймать: он смотрит или вбок, или вверх. Взгляд лжеца можно увидеть только тогда, когда он сам посмотрит на вас, дабы убедиться, верите вы ему или нет. Это же твои слова?

– Ну… да, – не очень уверенно ответил я.

– Липакова посмотрела на меня, чтобы убедиться, что я внимаю ее словам, три раза. Первый раз, когда сказала, что от первого же удара по голове поплыла. Второй раз – когда сказала, что видела дешевую обувь на ногах бьющей ее девушки, которую носит только Терентьева. И третий раз она встретилась с моим взглядом, дабы убедиться, что я верю ей, когда сказала, что Терентьева очень обозлилась на нее из-за Толика, который якобы бросил Сашу и переметнулся к ней, Липаковой. Ну, а еще мимика лица. Несмотря на то что оно было в синяках, она хмурилась, криво улыбалась, широко раскрывала глаза и едва не скакала на своей постели. Да, – вспомнила Ирина. – Еще она как-то неестественно и энергично жестикулировала. Как заводная кукла…

– Браво! – констатировал я.

– Не мне браво, а тебе, о, учитель, – торжественно произнесла Ирина и, сложив ладошки внутренними сторонами друг к другу, прижала их к груди и слегка поклонилась.

– Ладно, ладно, – рассмеялся я. – Вижу, что ты настоящая актриса. С кем еще успела поговорить?

– С Толиком. Это местный Казанова, так сказать. Причем не в масштабе класса, а в масштабе школы. Очень высокого о себе мнения, умненький, прехорошенький такой, в школьной группе играл на гитаре… Девчонки к нему льнут. Ко мне пытался клеиться…