– Чушь какая! – фыркнула в ответ Ирина.

– Возможно, – согласно кивнул я.

– Ну и? – снова посмотрела она на меня.

– А ты не боишься?

– Чего?

– Это слово может обесцениться от частого употребления.

– Вот этого я точно не боюсь!

– Я тебя люблю, – просто сказал я.

– Тогда поцелуй, – потребовала Ирина.

И я поцеловал ее в губы.

– Ну, вот, это совсем другое дело. – Кажется, она совсем успокоилась.

Теперь настала моя очередь. И я тоже произнес:

– Ну и?

– И я тебя люблю. – Ирина с нежностью посмотрела на меня и крепко поцеловала в губы.

– Это другое дело, – удовлетворенно произнес я и добавил: – Поздравляю тебя с дебютом актрисы. Ты была великолепна!

– А я тебя – с дебютом сценариста художественного кино, – парировала она.

И мы снова поцеловались.

Когда банкет закончился и все стали расходиться, долго прощаясь друг с другом и обещая непременно созваниваться и чаще видеться, ко мне подошел шеф:

– Поздравляю тебя, отличный получился фильм!

– Спасибо, – сдержанно ответил я, пожимая его руку.

– Да, познакомься, – произнес шеф, указывая на свою даму, – это Настя… То есть Анастасия Владимировна. Женщина, которую я… которая мне очень и очень дорога. А это, – повернулся он к своей подруге, – моя главная находка и мой лучший телерепортер Аристарх Русаков. Отчества его я не буду говорить, потому что оно очень смешное, – добавил шеф.

– Очень приятно, – мягко произнесла Анастасия Владимировна.

– И мне очень приятно, – сказал я, посматривая на шефа. Кажется, сегодня он выпил немного лишнего, вот и разоткровенничался, чего за ним никогда раньше не наблюдалось. Зато с него слетели все маски, и он теперь казался вполне милым парнем сорока с небольшим лет. Не будь он моим начальником, мы могли бы стать хорошими приятелями.

– Не смотри на меня так, – мгновенно понял мой взгляд шеф. – Я нисколько не пьян. Просто Настя и правда моя любимая женщина, а ты и правда мой лучший репортер. Ни то, ни другое я не намерен скрывать. И еще я рад за твой успех. Расти дальше! Уверен, что есть куда.

– Спасибо, шеф, – искренне проговорил я.

– Спасибо тут ни при чем. Просто ты… Ты молодец! – Шеф помолчал и вдруг спросил: – У тебя еще сколько дней отпуска?

– Остался один, – ответил я.

– Чтобы двадцать седьмого был как штык! У меня есть к тебе одно дело по твоему профилю.

– Интересное дело? – оживился я. Общество шефа всегда давало мне дополнительный импульс для дальнейший работы. Ну, ничего не могу с этим поделать!

– Да, – коротко ответил шеф. – Так что двадцать седьмого с утра я тебя жду у себя в кабинете.

– Есть, шеф, – приложил я ладонь к виску.

Он лишь покачал головой на мое шутовство, а потом произнес:

– К пустой голове руку не прикладывают.

На этом разговор завершился. Мы попрощались друг с другом, шеф поблагодарил еще раз за приглашение на премьеру, повернулся, сделал правую руку кренделем, Анастасия Владимировна взяла его под эту руку, и они удалились.

– Красивая пара, – заметила Ирина. Она появилась столь неожиданно, что я невольно вздрогнул.

– А мы с тобой разве нет? – усмехнулся я, провожая долгим взглядом шефа с его дамой сердца.

– Мы тоже, – то ли согласилась с моим вопросом, то ли отмахнулась от него Ирина. – Слушай, мне надо с тобой посоветоваться кое о чем…

– Я само внимание.

– Тогда давай, уйдем отсюда, – предложила Ирина. – Может, где-нибудь на улице присядем.

Мы вышли из киноцентра. Арбат светился огнями, народу было полно, и найти уединенное безлюдное местечко оказалось практически невозможно.

– Может, поедем ко мне, – предложил я. – Все равно все уже закончилось.

– Хорошо, – согласилась Ирина.

Она позвонила родителям, сказала, что поедет ко мне, и просила не волноваться, потому что она уже большая девочка…

Кажется, родители ее поняли.

Ирина рассусоливать не любила, не в ее характере. И сразу стала рассказывать о своей проблеме. А заключалась она в следующем. В ее доме в соседнем подъезде живет, вернее, жила девочка Саша Терентьева. Теперь Саша содержится в следственном изоляторе…

Ира с Сашей хорошо знакомы, поскольку не только живут в соседних подъездах, но еще и учились в одной школе. Правда, Саша была на год младше моей Ирки.

Почему так произошло и почему Саша Терентьева теперь живет не в теплом уютном доме, а коротает денечки в тюремной камере, ожидая суда? А потому, что она очень жестоко избила свою одноклассницу Светлану Липакову. Буквально живого места на ней не оставила. Случилось это десять дней назад, но Светлана до сих пор находится в больнице. У девушки имелись множественные гематомы на лице, шее, руках и ногах, сломано аж три ребра и получена черепно-мозговая травма в виде серьезного сотрясения мозга, поскольку Терентьева била ее еще и ногами по голове. Конечно, по нынешним временам ничего удивительного в том, что одна девчонка избила другую, но вот по степени жестокости данный случай выходил за рамки обычного, а потому мерой пресечения Александры Терентьевой следователь, несмотря на все потуги государственного адвоката, определил заключение под стражу. То есть поместил ее в следственный изолятор.

– И что? – спросил я, воспользовавшись паузой в рассказе Ирины.

– А то, что я не верю, что Сашка могла до такой степени избить свою одноклассницу, – горячо ответила Ирина. – Тут что-то не так… Поэтому я и решила разобраться в этом деле.

– Ты так хорошо знаешь эту Терентьеву?

– Да, хорошо. Сашка, конечно, могла дать отпор, но лишь в тех случаях, когда ее оскорбляли или когда она видела какую-нибудь несправедливость по отношению к ней. А так, избить ни за что ни про что она не могла…

– Ну, может, все-таки было за что, – осторожно предположил я. – Скорее всего, дело в каком-нибудь мальчике. Его не поделили Терентьева и Липакова, так? Знаешь, среди девчонок, даже самых тихих, такое случается.

Я пытливо посмотрел на Ирину, ожидая подтверждения моей версии про мальчика. Обычно ссора, а точнее, драка несовершеннолетних девчонок в девяноста процентах (ну, или около того) происходит именно по этой причине.

– И так, и не так, – задумчиво ответила Ирина. – Понимаешь, они все врут…

– Что значит: «и так, и не так»? Кто тебе врет? Ты бы поконкретнее. В чем заключается это вранье? С кем ты уже успела переговорить? Что они тебе сказали такого, что ты им не веришь? – завалил я свою прелестную сыщицу кучей вопросов.