— Я знаю, но… Так тяжело встретить кого-то, завести нормальные отношения, а потом всё оказывается… так глупо. Нет, глупо то, что творилось во мне. Сидя на бревне рядом с Эврикой, которая застенчиво сморкалась в носовой платок, я провалился в нечто вроде дна. Мои веки сами опустились на глаза, и я, не заметив этого, смотрел уже сквозь них. И видел только секс.

Ароматное тепло Эврики ощущалось ярко как никогда, оно струилось и преломлялось, давая жизнь и дыхание фантазиям. Меня тянуло в пучину грязного порно. Я поднял руку, не в силах держаться. И вторую, и вот уже влажная мягкая Эврика сидела у меня на коленях. Моя ладонь оказалась на ее лодыжке, но Эвридика не возражала. Она скользнула навстречу, и ее живот прижался к моей каменной ширинке. Секунда, и я ощутил, что Эврика знает. И еще хуже — она согласна. Только не согласен был я. Пришлось обидеть Эвридику, оторвав ее от себя как магнит.

— Прости, — сказала Эврика, и я не знал, что ответить.

— Что теперь? — спросил я резче, чем собирался.

— Поеду домой. Нельзя. Дома ждут маньяки из Рейва.

— К маме. Скоро осень. А у меня нет теплой одежды.

— Ты уедешь из города? — спросил я.

— Конечно. Да, я струсил. Я испугался, что не сдержусь и возьму ее.

— Чего мы ждем? — сказал я. — Идем на вокзал.

— Честно? — она глянула на меня, но быстро отвернулась. — Ты не обидишься, если я тебя брошу? Нет. Только если она пообещает не возвращаться в город еще месяц.

— Разве что весной, — сказала Эвридика. Весной будет можно. Пожалуй. Обогнув край озера, мы выбрались к железнодорожному пути. Я провел Эврику на вокзал и до самой электрички. Мы расстались у расписания. Можно было поцеловать Эвридику на прощание, но я решил больше не рисковать. Я неловко обнял ее, и мы разошлись навсегда.

Она не обернулась, а я не ждал отправления. Я слез на шпалы соседнего пути и взял курс на 7-й, где ждали маньяки из Рейва. Всё равно больше идти было некуда. Огромное количество онанизма — вот и всё, что меня пока заботило.

2 августа 2005 года

— Теперь вас таких двое.

— М-да. Пожалуй, нужно объяснить, о чем говорит наш апельсиновый друг. Со мной был похожий случай. Я был сексуально зависим от одной бабы. В итоге пересел на порнуху. Два года сидел на порносайтах. Там часто вообще ничего нет, кроме ссылок на другой, оттуда на другой, и так далее. Порноиндустрия без всякого порно. Но мне было всё равно.

16 октября 2001 года

По обычной иронии, Механика тоже доконала «порноиндустрия без всякого порно». Тем вечером на Альпы рухнул сильный ураган, который потом назвали собственным именем. Но пока было утро, и воздух едко пах виноградниками. В ночлежке давали бесплатный завтрак, поэтому в столовой полно было нищих и кочевых неформалов. Механик взял пару треугольных сэндвичей и побрел наружу. Под вокзальным куполом верещали птицы. Станция, как оранжерея, была сплошь увита цветами. Вдоль центральной платформы располагалось всё подряд, от банковских филиалов до сосисочных, у одной из которых Механик притормозил, чтобы накачать из бесплатного насоса ароматной горчицы. Он вышел на площадь, кусая сэндвичи по очереди и сильно щурясь на вокзальные часы.

— Ух. Это ровно год назад я потерял работу, — прожевал Механик на смеси английского, немецкого и русского, которую понимал только он сам. Его бормотание растаяло в свисте отбывавшего поезда. Если бы поездка на экспрессе не стоила как персональный компьютер, Механик разыскал бы Синицу куда раньше. Когда-то он катался по немецким автобанам, заплывая во французские водовороты. Когда-то Механик водил «Актрос». Не какой-нибудь грузовик, а настоящий трак. Восточные тракеры были странными людьми, поэтому Механик здесь нашел себя. Всегда слишком пухлые или чересчур тощие, с обгоревшей на солнце левой рукой, спящие при каждом удобном случае, пьющие без перерыва, но мало, всегда под амфетамин, чтобы не спать в пути.

Тощий и слабый Механик, как ни странно, терпел ночи куда лучше бывалых тракеров. Ему помогал университетский и армейский опыт.

Механик сразу погружался в студенистый вялый ступор и летел над автобаном, качаясь на мягкой подвеске. Иногда ему казалось, что дорожная разметка неподвижна, а иногда — что она медленно струится вдаль, к зареву у самого горизонта, где силуэты ветряков перемигивались красными маячками. Он жил в грузовике как в доме.

Ночью видел сны на лобовом стекле. Утром распахивал боковое окно и пьянел от свежего ветра, путая точки дальних фонарей с утренними звездами. Ноги его наливались водой, голова сползала все ниже к рулю, а глаза больно закатывались под лоб, но Механик не спал по-настоящему.

Главное, чтобы не кончался табак. И чтобы на грудь приятно давило ускорение. Настал день, когда дорожные фонари превратились в луны. В каждой луне плыл узор из пятен и черточек. Механик разглядывал их, когда было скучно. Спустя месяц луны отпустили щупальца. Они висели на фонарных стеблях как медузы, и над каждой лучилась радуга. На следующей комиссии его забраковали по зрению.

— И это было год назад.

— Угу, — сказал Механик. — Меня не пустили. Трак весит сорок тонн. Можно переехать легковушку с людьми и не заметить. Ее подруга отвернулась и загремела вещами, роясь в черной лаковой сумочке. Двигая острыми лопатками, она сунула в рот сигарету, щелкнула зажигалкой и сквозь зубы втянула дым. Пару затяжек спустя ее подруга снова посмотрела на Механика и поправила волосы. Губы этой девушки были устроены так, что всегда складывались в легкую улыбку, над которой их хозяйка не имела власти. В уголках ее губ постоянно виднелась отметка горечи.

— М-м… меня зовут Сюзанна, — сказала она. — Знаешь, как это по-немецки? Зюзя! С ума сойти, правда?

— А? — Механик тоже растерялся. Он десять месяцев жил без табака, и от струйки дыма, попавшей в нос, его немедленно затошнило. Механик помахал у лица рукой.

— Уф, — взгляд Сюзанны метнулся по большой комнате общежития.

Сюзанна прошагала в угол, где в нише теснилась кухня, взяла раскладной стул и вернулась. Сюзанна вся состояла из улыбки, худобы и усеянной родинками загорелой кожи. Одетая в легкое платье, выгоревшее до потери узора.

Перламутровая заколка в пучке темных волос и цепочка на щиколотке — всё, что успел разглядеть в Сюзанне близорукий Механик.

— Пардон, — сказала она. — Ну, рассказывай. Значит, ты потерял работу и вернулся домой. Она с лязгом разложила стул и уселась, закинув ногу за ногу.

Сюзанна была легка и размашиста. Зажав сигарету в тонких губах, она шлепнула себя по чуть оголившемуся бедру, и Механику вдруг стало неловко. Он сказал:

— До границы я ехал в автобусе. Хотел попрощаться с дорогой. Сюзанна три раза медленно кивнула, не отрывая взгляд от кончика своей ноги. Сигарета покачивалась в ее сжатых губах.

— После границы взял поезд. Купе, — сказал Механик. — Первый раз в жизни.