— Димка… убьешь! О чем задумался?

— Что можно такого написать, если стать журналистом.

— Ого! И почему вдруг журналистом?

— Между историей и ложью тонкая грань, — туманно сказал Дима. — Идем дальше?

— Одну секунду… — послышался чей-то голос. Из-за угла выполз несчастный Максим, придавленный рюкзаком.

— Лифт застрял. С какой стати вы расселись?

20 апреля 2003 года

Максим расхаживал по комнате, сунув ладони под ремень брюк.

— Панельный дом. Верхний этаж. Толчок прямо в ванной. Я уж не говорю про балкон.

— Балкон? — спросил Дима.

— Вот именно. Где он? — Максим огляделся. — И более того, комнаты смежные! В этой, проходной, кто будет жить?

— Я буду, — сказала Лиза.

— И я могу, — сказал Дима. Они двое сидели на диване с потертой бархатной обивкой. Лиза с удовольствием разулась, забралась на подушки с ногами и теперь пыталась раскрутить туфлю на указательном пальце. Забавный интерьер, устало думала она. Этажерка из парусины, везде узкие полки, телевизор просто огромный…

— Да я и сам мог бы, не вопрос, — Максим тоже присел на край дивана. — Мне вот что непонятно. Я дал тебе координаты агентства.

Неужели за тысячу президентов они не смогли найти что-то приличнее?

— За столько — разве что в неделю или пригород, так они просили тебе передать. Был еще вариант без мебели, и еще вот этот, Речной вокзал, за две тысячи. Услышав цену, Макс побледнел.

— Моих денег хватит на полтора месяца, — сказал он чуть хрипло.

— Ну и нормально.

— В том случае, если мы не будем есть. Туфля сорвалась у Лизы с пальца и метко задела стеклянный плафон.

Тот повернулся, царапнул о железо и рухнул, нацеленный в макушку Димы, который едва успел зажмуриться. Вздрогнув, Лиза ждала, что тяжелый шар стукнет ему по черепу, и одно из двух с хрустом расколется надвое. Но стука не было. Дима покосился вверх. Над его макушкой висело матовое чудовище, подхваченное рукой Макса.

— Уф. Спасибо за понимание, — сказал Дима. Максим вернул стеклянный шар на крючок, мельком укорив себя за лишние рефлексы. Он посмотрел на Лизу, которая спряталась в угол дивана, запечатав рот ладонью.

— Без меня вы точно пропадете. Полчаса спустя, когда Лиза ушла переодеваться и заперлась в своей новой комнате, она подумала, что Макс очень даже прав. До отъезда столица представлялась ей чем-то вроде карнавала, сборища пестрых интересных людей, занятых в основном деньгами и славой. И вот она, Лиза, выходит им навстречу в роскошном платье, нет, даже в строгом, но с каким-нибудь вырезом. Берет у официанта бокал. Извините, что прервала, я здесь осмотрюсь, а вы продолжайте. Но теперь между штор заглядывала настоящая Москва, а в зеркале отражалась настоящая Лиза, которая не покупала роскошных платьев со школьного выпуска. В гардеробе у которой не водилось и просто строгих вещей, не говоря о строгих с вырезом. У нее были красивые ноги — и только две юбки, а все туфли на среднем каблуке или без.

«Вообще-то», — подумала Лиза, — «умопомрачительные вещи покупаются или мужчиной, или для мужчин». А ей противны были оба варианта. Она распахнула шторы, с удивлением обнаружив за стеклом решетку.

Открыла форточку и уселась на кровать. Вынула ноги из пыльных джинсов, стащила через голову надоевшую кофту, разделась догола и закуталась в купальный халат. Предвечерний воздух, сочившийся между прутьев, был холоден и терпок. Конечно, Макс умел распорядиться деньгами. Пока заведем стабильный доход, сказал он, берем только самое нужное. Изначально всё делим поровну. Когда разбогатеем, тогда решим, кто, сколько и кому должен. Он безоговорочно верил себе, думала Лиза. Ни одного «если». Уметь бы так. Она закинула руку за голову, оголила плечо, как девочка с обложки, и попробовала собой восхититься. Местами это удавалось.

Лизе нравился искристый цвет своих глаз. И улыбка, только не сильно широкая, иначе слишком выдавались скулы, и куда-то терялся подбородок. Но уставшие сутулые плечи. И волосы, обычно мягкие, истрепались и сбились за ушами в клочья. Лиза расстроилась и показала язык своему грустному отражению. Она запахнула халат и выглянула из комнаты. В гостиной было пусто.

— Эй! Ванная свободна?

— Да, — отозвался Дима. — Я на кухне, а Максим вышел за продуктами. В небольшой ванной, кроме унитаза, теснилась и дешевая стиральная машина, — еще одно расстройство для Макса. Но вода была отличной.

Вместе с пеной в шипучих душевых струях растаяли все опасения, терзавшие Лизу. Она представляла, как плещется голая в незнакомой ванной, а вокруг сотни километров чужого города, и в ней закипала веселая дерзость. Лизе хотелось выкинуть что-нибудь насмешливое и вульгарное, но в голову лезли только наивные глупости. На зеркальной полке роилась уйма пузырьков и тюбиков: кремы, шампуни, кондиционеры, бальзамы, — а в шкафчике нашелся даже фен. Уперев ногу в край ванны и растирая ее махровым полотенцем, Лиза глянула в зеркало и ощутила прилив нежности к безумной девчонке по ту сторону. Не удержалась и чмокнула себя в коленку. Между двумя Лизами снова установился мир.

— Вы когда-нибудь делали что-то нарочито вульгарное? — спросила она за ужином.

— Нарочито? — переспросил Максим. Он сидел на корточках, выуживая из клеенчатой сумки бумажные пакеты и свертки.

— Для удовольствия, — сказала Лиза.

— Опять какой-нибудь тест?

— Я делал, — сказал Дима, изучая бутерброд. — Раз в общаге у меня засох хлеб, я отнес его на кухню и выбросил в мусорку. И пнул ее ногой.

— Зачем? — спросил Макс.

— Не знаю. Хотелось. Лиза рассмеялась и высунула кончик языка.

— А я, — задумалась она. — А я порвала книгу.

— Какую?

— Не помню. То есть, даже не порвала, а надорвала до середины.

— Гм.

— А ты сам никогда такого не делал?

— Какого — такого?

— Жап, — выдавил Дима. Он разжевал колбасу и сглотнул. — Запрещенного.

— Да мне все разрешалось, — ответил Максим, шурша продуктами.

— Ну хоть что-нибудь! — настаивала Лиза.

— Ладно, — он встал и отряхнул колени. — Я разбил машину отца. Не знаю, считается ли.

— Ого.

— Его вторую машину. «Шестисотый», он его только что купил. Ну, вы помните. Все бандиты тогда меняли джипы на «шестисотые». Дима выудил из-под стола звякнувший пакет.

— Что это? — Лиза посмотрела внутрь.

— Мартини, — ответил Макс.

— Целых две?

— Мало ли. Вдруг не только мне захочется. Лиза вернула бутылку на место. Стоило бы напомнить кому-то, что он собирался брать только необходимое, и что вряд ли сюда относится мартини. Кроме того, ведь Максим точно выпьет обе бутылки сам, если больше никто не захочет. И не хватало, чтобы он спился здесь от перевозбуждения. Но, посмотрев на хмурого Макса, готового терпеть любые укоры, Лиза сдалась. Деньги, опять же, были в основном его.