Дверь скрипнула. В мои покои вошла... Фэйт?! Вот только теперь от растерянной девушки не осталось и следа: спина выпрямлена, брови сурово сведены — видимо, моя охрана порядком ее разозлила — губы поджаты. Следом за наследницей рода Виннер вошла и мой первый секретарь. Я пытался прочитать по лицу Марион, что произошло и почему нельзя было утолкать эту Фэйт в какие-нибудь покои покомфортнее, накормить шоколадом и уложить спать, но увидеть хоть какие-то эмоции на лице помощницы не представлялось возможным.

Фэйт прошлась оценочным взглядом по моим покоям и дождалась, пока за ней закроется дверь. Следом под ее взором оказалась и Николь — от макушки до самых пят. Затем девушку вдруг чему-то усмехнулась, но почти тут же нацепила совсем иную маску.

И то, что произошло после, вообще никак не желало вписываться в мои рамки допустимого.

— Значит, — Фэйт тяжело вздохнула, на ее глазах выступили слезы, — пока невеста страдает от одиночества на новом месте, ты, мой будущий супруг, решил притащить к себе в комнаты девушку?!..

Я не сразу нашелся что ответить.

— Пожалуй, мне стоит оставить вас, — Николь смиренно опустила взгляд.

— Это мои покои, и я сам решаю, кого мне сюда приглашать, — я вовремя взял себя в руки и мягко взял Николь за руку. Пусть эта Фэйт не думает, что если она наследница короля, то может так легко вмешиваться в мою личную жизнь. Стоит сразу обозначить рамки.

Вот только в тот момент мне как-то и в голову не пришло, что рамки захочу обозначить не только я.

— Я думаю, что изменять будущей супруге прямо на ее глазах, это... — Фэйт театрально отвернулась, разве что кисть руки ко лбу не поднесла, — это слишком жестоко!

— Ваше величество, — начала Николь, и я обратил внимание, как сузились глаза Фэйт от такого обращения, — Я, пожалуй, и правда пойду.

Она не стала дожидаться моего ответа. Знала, что я все объясню ей позже, и довольно стремительно выскользнула за дверь. Как только она закрылась за моей фавориткой, Фэйт почти сразу изменилась в лице. С каким-то безучастным и скучающим выражением направилась к креслу у окна.

— Мне нужен разговор наедине, — заявила она, бросив взгляд на Марион. Я проследил за ее взглядом и заметил, что уголки губ первого секретаря чуть приподняты.

Марион, черт возьми, улыбалась! Пусть неявно, но... улыбалась!

— ЕЙ я доверяю, — взглядом вернулся к Фэйт и направился вслед за ней.

Теперь я точно видел, что сопли и слюни никому вытирать не надо. Королева Лорриана воспитала достойного претендента на роль главной интриганки двора. Вот только как к этому относиться, я пока не знал.

— Это прекрасно. Я всегда за доверие. Но могу ли Я доверять ей? — девушка скептично выгнула бровь. — Марион, ничего личного.

— Конечно, госпожа, — вежливо ответила Марион, но с места не сдвинулась.

Но вот только одно обращение “госпожа” меня уже покоробило. Неужели один из немногих людей, кому я доверяю почти безоговорочно, так просто принял дурную кровь рода Виннеров?! Прошло не больше получаса с момента, как я оставил их наедине!

— Ну так как? — вяло напомнила о себе Фэйт.

— Я выпроводил свою фаворитку, мой первый секретарь останется тут, — твердо произнес я.

Не то, чтобы мне и правда нужна была поддержка и помощь Марион, просто я хотел проявить твердость. Вообще-то, это я спасаю девчонку, а не она меня — стоит ей об этом напомнить, если позабыла.

— Справедливо, — пожала плечами Фэйт и с удобством уселась в мягком кресле. — Марион, садись.

Девушка махнула рукой на единственное оставшееся свободное кресло. Она что, предлагает мне разговаривать стоя?!

— Не знаю, как в вашем мире, но в нашем настоящие джентльмены, даже если они короли, уступают место дамам.

Я присмотрелся к девушке пристальнее. Именно в тот момент я понял, что ее пребывание в Дретоне — будет для меня головной болью.

Фэйт

Меня раздражало абсолютно все. От того, какую свинью подкинули мне родители, до женского волоса на плече стражника, который никак не хотел меня впускать. Настолько раздражало, что я даже бросила совершенно несвойственную мне фразу про то, что джентльмены уступают место дамам. Просто захотелось лишний раз увидеть раздражение на лице этого Эдварда. И бинго! Увидела.

— Чем же я обязан визиту? — Стоило отдать мужчине должное, он быстро сориентировался и, как ни в чем не бывало, сел на низкой танкетке для ног.

— Меня совершенно не устраивает, что произошло, — тут же начала я. Судя по всему, регент тоже не в восторге, а значит, хотя бы временно мы можем с ним играть за одну команду. — Я совершенно не планировала оказываться в этом вашем Дретоне, выходить замуж и становиться королевой. Если быть совсем откровенной, то меня куда больше заботит судьба черепах в Коста-Рике. Играть по правилам, которые по каким-то неведомым причинам решили навязать мне родители я не собираюсь.

Я говорила с чувством, с толком, с расстановкой — и главное, искренне веря в то, что говорю. Все ждала, когда на лице Эдварда дрогнет хоть один мускул, но нет — он сидел с довольно безучастной маской на лице.

— ... И как я понимаю, — продолжила я, — тебе это тоже совершенно неинтересно. А потому я предлагаю бартер. Ты.

— Ты мне предлагаешь бар. что?

Я закатила глаза. На каком вообще уровне развития находится эта средневековая дыра? Пусть внешне выхолощенная, но все же сильно отсталая. Я это прочувствовала на собственных пятках, которыми прошлась по каменному полу. Признаюсь честно, удовольствие так себе. Родители могли бы хотя бы вещами каким-то в дорогу снарядить!

— Предлагаю договориться, — пояснила я. — Ты отправляешь меня обратно, желательно на Коста-Рику, а я оставляю тебя и Дретон в покое.

— В покое? — внезапно хмыкнул Эдвард. Причем внезапно не только для меня, но и, похоже, для себя самого. Тут же подобрался и попытался вновь нацепить серьезное выражение лица. М. монарх, одним словом.

— Тебе ведь наверняка нравится править королевством, — я набрала побольше воздуха и продолжила. — А мне нравится жить своей жизнью. Когда никто меня не выставляет бесправной пешкой с задачей дойти до противоположного поля, чтобы оказаться в статусе ферзя.

— Что?

— Шахматы? Нет, не слышал? — я вновь тяжело вздохнула. Потом вновь театрально закатила глаза, заломила руки: — Мы с тобой разговариваем на разных языках, мы никак не можем быть вместе.

— Вообще-то, язык один, — холодно заметил Эдвард. Мои ужимки его явно не трогали. Странно, а в детстве мама говорила, что мужчины в Дретоне всегда очень внимательны к слезам и переживаниям женщин. Может, наш регент какой-то неправильный мужчина?

— Кстати, как? Как я вас понимаю? — я отложила трагикомедию на потом, поинтересовалась с любопытством.