* * *

…появились воспоминания.

И были выводы: «Янтарь» был мной – я был «янтарем».

В этой мысли не виделось ничего противоречивого или абсурдного. Мысль была правильной и логичной.

За «янтарем» начиналось нечто огромное. Возможно, малый «янтарь» находился внутри более крупного «янтаря» с куда меньшей плотностью.

Почему бы и нет? Делать-то все равно нечего. И сознание стало заливать второй кусок «янтаря». Дело двигалось куда быстрее, хотя торопиться было некуда – кто познал жизнь, уже не торопится.

Потом был третий «янтарь». И «четвертый». И «пятый». Их плотность падала раз за разом, и «поглощения» девятого «янтаря» я почти не ощутил.

Снова остановка. Но ненадолго. Теперь «янтарь» не был для меня ограничением. Окаменевшая смола, в которой увязла доисторическая муха, перестала быть ограничителем, так как муха могла сделать с «янтарем» все, что пожелает.

В данном случае фантазия «мухи» была простой и незамысловатой – янтарь вдруг потерял прозрачность, дрогнул и стал осыпаться мелким крошевом.

* * *

«Они почему-то всегда начинают с того, что ломают…» – подумал кто-то насмешливо.

* * *

Полуденное солнце сквозь легкие полупрозрачные занавески освещало огромную светлую комнату. Вначале я затруднялся дать ей определение – больше всего это помещение смахивало на номер в дорогой гостинице. Но потом сообразил – медицинская палата. Поскольку в наличии были: я в роли пациента, меланхоличный врач с повадками и внешностью Аллана Владимировича (минус шевелюра и очки) и веселый взвод симпатичных медсестер в однотипных коротеньких халатиках.

Не знаю, видел ли в своей жизни Кейлин Танилалу хоть раз дорогие номера престижных гостиниц (кроме, как в фильмах и на фото), а я мог сказать, что – да – звездочек тут набегало эдак с четыре штуки. Честно заработанных звездочек. Впрочем, в моей жизни большого количества звездочек тоже было немного.

Настоящий ковер на полу, изящный столик с инкрустированной столешницей и красивые стулья с высокими спинками, огромная кровать, в данный момент занятая одним-единственным мной. Если лечь по центру, то до края дотянуться будет невозможно, и даже если лечь поперек – то все равно. Три огромных кресла. На потолке какой-то абстрактный рисунок в нежно-бежевых тонах.

Увидев на стенах шесть разнокалиберных картин (от маленькой – в две ладошки, до огромной – во всю стену), я был вынужден прибавить этому «отелю» еще одну звездочку. Потому что мой ИБК, стоило мне заинтересоваться причудливыми горными пейзажами, под каждой картиной высветил соответствующий маркер с именами художников и названиями. И под каждым маркером – скромненькое крохотное уточнение-подпись «Подлинник». Молниеносный поиск по сети подтвердил – за самую маленькую из этих картин лично Кейлину Танилалу придется горбатиться лет эдак пять! И в процессе не пить, не кушать и не дышать. И не платить за утилизацию отходов своей жизнедеятельности. Хотя какие могут быть отходы при таких ограничениях?

Рисовать фломастерами на этих картинах мы, пожалуй, не будем. Тем более что это пейзажи, а не портреты – так что и усы пририсовывать вроде как некому.

* * *

Может показаться странным, что сейчас я весь такой веселый и радостный. Потом-то сообразил, что в меня ввели столько обезболивающих препаратов, что удивительно, как я в пляс не пустился сразу после того, как открыл глаза. Тем более что повод, как ни крути, есть. Наверное, танцевать с красивыми медсестрами, похожими на ангелов, я не стал по той причине, что даже под лекарствами двигаться мне было пока тяжеловато.

К тому же ощущения от «янтаря» никуда не делись. Он по-прежнему был со мной, но никакой привязки к внешнему миру не имел. Это было, как… мысль. «Янтарь» находился в другом… измерении? Мире?

А в тот момент, когда впервые пришел в себя – будто проснулся после кошмара. Медленно блекнут, выцветают переживания и тревоги: смерть Лены, пережитый за нее страх, глухая ненависть к едва знакомому азиату – владельцу яхты, переживания за девятилетнюю Женьку, оставшуюся в отеле…

И наконец, медленно выцветает воспоминание о том, как тело рвут акулы, приплывшие на запах крови…

Ну, посмотрел очередную серию ужастика «Челюсти». С кем не бывает? Подумаешь – событие… Подумаешь, в качестве одного из проходных персонажей-жертв. Нет, ужастик, конечно, не забывается полностью, но становится менее важным, чем осознание простого факта – я снова жив! Да что там, на фоне этого факта «ужастик» откровенно не проходит по весу!

Последней в черно-белые тона переходит картинка висящих под разорванным животом потрохов в облаке крови.

Но взгляд на свой обожаемый гладенький (с кубиками!) живот и быстрая инвентаризация конечностей полностью закрывают тему ночных кошмаров. И антураж вокруг – будто какой-то талантливый (а скорее гениальный!) сценарист смешал «Масс-эффект» и «Гарри Поттера», ухнув на это дело годовой бюджет США. Или попилом бюджетов занимаются режиссеры?

Ну, да – организм слегка не мой… Но когда свежеиспеченного попаданца волновали подобные мелочи, верно?

* * *

ИБК – имплантированный биокомпьютер. Это сказка! Это подарок! Царский подарок на сотый юбилей царствования!

Он может подключаться к местным сетям, выполняет функцию кошелька, с ним можно играть, смотреть новости, связываться с нужным адресатом, получать любую информацию, находящуюся в свободном доступе (и делать это, благодаря мысленному управлению, очень-очень быстро), отвисать на форумах и развлекательных порталах…

А еще… на этом ИБК все-все-все о жизни курсанта летного училища Кейлина Танилалу. Когда и где родился. Где рос. Как учился. Кто учителя, родители, друзья. Прослушанные лекции, выписки из книг и конспекты. А также – чем занимался, чем увлекался, чего терпеть не мог. Десятки часов видео «от первого лица».

А вот «хоум видео» с подружками от первого лица почему-то нет! И подружек – судя по всему, тоже. Странно – парень-то симпатичный. Зато закономерно порнухи было МНОГО, и по длительности она приближалась к записям его собственной жизни.

Ну? Разве не подарок? Нет, я не про «порно», я про тот скромный факт, что от самого Кейлина мне достались пусть и немаленькие, но – обрывки памяти и ошметки навыков. А он еще и удалял незначительные или скучные на его взгляд фрагменты из записей о собственной жизни – место экономил, как и положено бедному курсанту летного училища. Можно было бы вякнуть что-то вроде, «что лучше б порнушку почистил», но это было бы чистым ханжеством с моей стороны… можно подумать, сам гормонами не страдал в его возрасте.

И такой вот дайджест собственной жизни. Бесценно!

Личности, как таковой, нет – так что никто меня под локоть толкать не будет, своего мнения не навяжет, на жизнь не пожалуется. Если попытаться оценить это наследство, то самым важным, разумеется, следует считать знание языка.

Имеются, конечно, кое-какие социальные рефлексы. Но владение ими находится на каком-то интуитивном уровне – когда только пришел в себя, с огромным трудом сумел сообразить, чего от меня хотят окружающие. С другой стороны, а каким еще должно быть управление рефлексами, если не интуитивно-бессознательным? К тому же мое мычание и блеяние было воспринято спокойно и списано на травму мозга от перегрузок.