рано или поздно приходили в это состояние ленивого и толстого куска говна, который как куркуль, все под себя подгребает и сидит на этом, аки дракон на злате.

— Пришлось, — согласно кивнул он. На вид лет тридцать пацану, ну не больше. Молодой еще. Не сопля, конечно, зеленая, но жизнь-то только так, одним глазком глянул. Вот только, судя по изменившемуся взгляду, насмотрелся он по самое не могу. На немой вопрос, ответил весьма лаконично. — Музыкант.

— Ох ты ж бля, — вырвалось у меня. — Как ж, тебя, сынок, с концерта-то, да в ряды?

— Должность предложили спокойную, а я по ранению не мог продолжать активничать, вот и согласился, но как видишь, дед, ни хера у меня спокойно посидеть не вышло, — прапор невесело усмехнулся и обернулся в сторону все еще стоящего на дороге танка. — Бля, ну не дебил ли… Я ж ему сказал, что б он с прострела сьебался…

— Знаешь, что, сынок, давай-ка ты со своей ротой, да с нами до Южного доедешь? А там уж и поговорим по-человечески? Я уж с тобой, на броне поеду. Женька, давай с Гогой, скажи Муратовским, чтоб двигали впереди, да дорогу показывали, — спокойно распорядился я, обернувшись к товарищам, но краем глаза замечая, что Попов даже как-то расслабленно выдохнул. Отпустило пацана. Как пить дать, отпустило. Видать, помотало его неплохо, да и роту тоже. Если, конечно, грузовики не забиты под верхушку бойцами, то от роты осталось с гулькин хер. В танке десантных нет, а в бэху максимум можно восьмерых затолкать. Дай. Боже, если от его роты хотя бы взвод остался…

Примерно так оно и было. Старшина пререкаться не стал, видать за спиной у него ничего и не осталось, если уж он так легко согласился. А уж на броне, усевшись рядом, он поведал весьма печальную историю. Так уж вышло, что всего их на задачу отправлялся батальон, причем полностью укомплектованный личным составом. Задача простая. Заехать в город, занять центр и окопаться. Естественно, что комбат тоже поехал с группой, взяв вообще всех. Медиков, связистов, тыловиков, заправщиков, короче, батальонная тактическая группа поехала вообще всем составом, что ошивался в части. В расположении остались только те, кто стоял в тот момент по нарядам. Даже подразделение антитеррора, и то поехало, причем в одной из головных машин. Пошли максимально не напряжно. По мирной же территории, чего им там боятся. Так что заезжали в город полноценной колонной… Попов, не будучи дураком, саботировал выезд своей роты. Да, получил по морде. Да, выслушал много нехорошего в свою сторону, но по итогу, его рота пошла в конце колонны и потому смогла вырваться из огневого мешка, который им устроили в городе. По информации с переговоров, группу, которая заходила первой, сожгли моментально. В головные машины сразу прилетело по пять-шесть граников в каждую. О других выживших, старший прапорщик не знает. Он своих-то ребят увез, в нарушение всех приказов, попросту заскочив на танк и заорав прямо в лицо командиру экипажа, чтобы уводил коробочку, пока по них не начали отрабатывать. В итоге, с боями, но рота вышла из города, потеряв от силы треть личного состава. Вторую треть они потеряли уже санитарными…

— Кто-то траванулся водой. Кого местные отравили. А кто радиации хапанул… Тут ж как. Когда мы свалили, решили сначала отсидеться. Я тогда с командиром роты нашел наиболее подходящую резервную позицию. Ну и встали мы на ней. А через пару дней, ночью нас беспилотник какой-то засек и давай отрабатывать. Благо, пацаны окопались по моему совету. Никого не посекло, но дрянь он какую-то скинул, однозначно. Хлопнуло слабо, мы еще тогда подумали, что не сработало, — Попов едва сдерживал слезы, часто моргая и с силой жмурясь. То и дело при этом нервно сглатывая. — А меньше, чем через сутки, половина наших начали кровью блевать. Тогда летеха, ну, командир второго взвода, залез в танк и приборку включил. Оказалось, что какая-то хрень в воздухе витает. Мы как могли погрузились и свалили. А потом… Потом те, кто блевали, прям на месте стали откидываться. Короче, мы даже похоронить их не смогли, штатный химик, как свой прибор расчехлил, так сразу сказал, что если мы их сейчас не скинем, то блевать уже будем мы…

Я лишь молча и с пониманием кивнул. Кидать тела своих товарищей, без должный почестей, это больно. Очень больно. И ведь, что грустно. Заразу, которую на них скинули, разрабатывали специально для поражения личного става, так как на оружии и элементах снаряжения, никакой дряни не было. Видать, чтобы противник потом мог его затрофеить. До чего же подлая война. Когда честный стрелковый бой уже ни черта не решает и в ход идет химия и вирусы.

— Осталось нас… Двадцать пять человек, — старшина печально отвернулся. — Назад нам нельзя, там совсем пиздец, вот и едем через области, подальше, в глубинку, авось сюда не долетело…

— Долетело, — вяло усмехнулся я. — Некоторые поселки под чистую стерло. Да и у нас тут замесы были. Отбились, вроде как. Но хрен его знает. Диверсанты еще по лесам ползают. Но вроде поуспокоилось все. В принципе, если не лезть куда не надо, то жить вполне можно. Вон, даже вроде производство какое по мелочи налаживается. Только это, чинить свои порядки тут не советую…

— Да какие нахер порядки⁈ — возмутился парень. — Из командования живы летеха, командир взвода, который танкист и старлей, командир взвода разведки, которому я ебало разбил. Все остальные максимум сержанты, но в основном рядовые и ефрейтора. Пацаны молодняк, практически без опыта. Чисто так. Вчерашние срочники, сегодняшние контрабасы. Пушок еще с лица не сошел. С такими не то, что переворот не устроить, хер от кого отстреляешься.

— Понятно, но ничего, как я уже сказал, с Сапогом переговоришь, и там уже решите, что с вами делать, — отмахнувшись, достал из рюкзака рацию, сразу вызывая Южный. — Хриплый, Старому. Как слышно?

— Хриплого нет, это Жижа, — отозвался знакомый голос из динамика. — Слышу паршиво, ты там с банки с веревочкой вещаешь?

— Жижа, еду с гостями, на коробочках, не паникуй и это, баньку растопи, пацаны с дороги. Плюс стол им организуй. Все возмещу с процентами, — под удивленный взгляд старшины, сразу выпалил деловое предложение Химику.

— Принял, готовлюсь встречать, — спокойно ответил Ян. — Расчетное время прибытия?

— Минут пятнадцать, с нами Муратовские, но они сами за себя пусть платят, я только за гостей рассчитаюсь, — усмехнулся я, еще больше удивляя старшего прапорщика.

— Голубей говоришь ловил? Да, старший слесарь? — усмехнулся он, кивнув на рацию, которую я уже убирал обратно в сумку.

— Голуби, они ж разные бывают. Ветряки чинили, все-таки электроэнергия — это залог выживания на руинах более умных хомо сапиенс, которые один хер развязали войну. Знаешь, сынок, нам, простому люду, мысли этих политиков не понять. У них, там, на уровне облаков, перед генштабовскими картами, может все и четче видно, но я, простой слесарюга из ЖЭКа. Мне насрать, кто там с кем и когда. Я хочу вкусно поесть, хорошенько поспать, желательно в объятиях красивой женщины, и что бы при этом я не мерз и у меня была вода. Поэтому пока там политики, если они еще живы, пытаются разобраться куда и что скидывать. Я стараюсь, как могу, восстановить то, что эти самые политики уничтожили руками таких как ты вояк, — понимая, что сказанул лишнего, сразу решил оправиться. — Не, сынок, я тебя не обвиняю. Просто, командиры слушают политиков, а те сказали, что им это надо. Командиры сказали «будет», и послали простых, таких же как я и ты, мужиков, чтобы они это «будет» превратили в «есть». А во время этой ебучей трансформации, страдали те, кто под ее воздействие попал. Вот у нас в городе перебили центральную сеть, трансформаторы расхерачены, водонапорная разрушена, че там с ГЭС творится, я вообще без понятия. Ветряки ты и сам видел. Из полутора десятка, целые едва ли две штуки.

— И ты, как истинный джентельмен, решил раздать всем электричество даром, починив два оставшихся ветряка? — хмыкнул боец, с сомнением покосившись на меня.

— Я щедрый, но я не идиот. Электричество даром, это агрессивное впихивание палок в колеса тем, кто его продает. Так что я связался с теми, кто его продает и предложил выгодную сделку. Они налаживают поставку электричества с ветряков в нужное им место и попутно проводят ветку до моего убежища, ну и подсобили с продуктами. Так что и я в плюсе, и торгаши довольны. Я ж, чисто так, птица малого полета.