астрономия стремилась к точному пониманию этих реалий. Отчасти благодаря глубоким революциям в ас-трономии, начавшимся с Коперника и Ньютона, некоторые аналитики последнего времени используют термин "космология" для обозначения того, что ранее считалось мировоззрением.

Актор-центричный характер нарративов означает, что нарративный анализ должен различать четыре различных типа исследований. С одной стороны, существует проект оценки, анализа и тестирования истинности утверждений в нарративе, а также проект конструирования и модификации нарративов каким-либо значимым образом. С другой стороны, в центре внимания данного тома находятся проекты по предоставлению генеалогий содержания нарративов и объяснению ролей и влияния, которые агенты, действующие на основе нарративов, оказывали в мировой политике. В соответствии с этими различиями, главы данного тома не являются попытками проверить и оценить содержание нарративов. Также главы не являются попытками построить или улучшить нарративы. Скорее, главы представляют собой генеалогии и исследования воздействия агентов, формулирующих и реализующих нарративы. Таким образом, нашей задачей не является создание новых или усовершенствованных либеральных, исламистских, марксистских, цивилизационных или иных теорий глобальной современности и мирового порядка. Скорее, наша цель - проанализировать содержание, функции, эволюцию и влияние нарративов современного мира, глобального мирового порядка, как они были определены и использованы политическими акторами во времени и пространстве.

 

Запад, глобальная современность и нарративы мирового порядка

 

В течение нескольких тысячелетий до начала глобализации под руководством европейцев и последующих глобализационных волн большая часть человечества жила в обществах, упорядоченных и направляемых мощными и долговременными нарративами. Эти всеобъемлющие повествования обычно имели в своей основе религиозную космологию и этическую систему. Эти нарративы обычно выдавали себя за универсальные, но их фактическое влияние никогда не было более чем региональным (например, китайско-центричный "мир под небесами", или тяньши, или арабское видение мусульманской общины, или уммы). Они очень медленно менялись с течением времени и смотрели в основном в прошлое, а их видение будущего, как правило, было статичным. Их осевая сюжетная линия была религиозной, включающей в себя естественные, исторические и сверхъестественные элементы. Несмотря на то, что все эти общества были довольно узкоспециализированными и партикуляристскими, они также имели важные сходства в типах учреждений, которым отдавались привилегии, и проблемах, которые они решали. Эти сходства отражали фундаментальное сходство в материальном положении. Это были сельскохозяйственные общества, в которых стратификация элиты на основе господства была кристаллизована в иерархические политические структуры с космически освященным правлением элиты. Подавляющее большинство людей в этих обществах было довольно бедным, хронически угнетенным и неграмотным. Цивилизации долгих сельскохозяйственно-общинных тысячелетий часто заимствовали друг у друга. В некоторых частях мира они находились в тесных и конфликтных отношениях, как, например, между исламом и латинским христианством в Средиземноморском регионе. Но в общей картине человеческой цивилизации было много миров, чье взаимодействие на расстоянии было сильно ограничено, возможно, наиболее ярко это проявилось в изоляции империй и цивилизаций ацтеков и инков от Евразии. Нарративы этих ранних цивилизаций не исчезли в современную глобальную эпоху, потому что они формируют базовую линию, с которой взаимодействовала современная цивилизация. Они также до сих пор являются нарративными ресурсами, из которых черпают и пытаются сохранить жизнь и актуальность многие современные народы, общества и движения глобального масштаба.

Как широко и неотвратимо признается, мир начал радикально меняться полтысячелетия назад с началом модерна и глобализации. Источником этих изменений стали европейские инновации в области технологии и организации, которые произвели революцию в производстве насилия и богатства. Получив новые военные и экономические преимущества, европейцы начали расширять свое влияние и власть в беспрецедентных глобальных масштабах. Быстро освоив океанское пространство, европейцы начали активно взаимодействовать с людьми, разбросанными на огромных расстояниях. Подпитываемые капитализмом и межгосударственным соперничеством, европейцы продолжали быстро внедрять инновации и наращивать относительную мощь, так что к концу XIX века европейские империи и колонии поселенцев доминировали почти на всей Земле и почти над всем человечеством. С точки зрения народов и обществ, которые были завоеваны, лишены собственности, порабощены и убиты, европейская глобализация варьировалась от травматической до катастрофической. Нарративы подавляющего большинства человечества, и особенно великих сельскохозяйственных цивилизаций, существовавших до эпохи модерна, были перевернуты. В результате модель развития нарративов на протяжении последних семи-шести веков неизбежно реагировала на угрозы и возможности глобальной современности и европейской экспансии и формировалась под их влиянием.

На Западе в этот период также происходило радикальное разрушение нарративов и инновации. Оспаривание и эволюция нарративов в рамках европейского взрыва современности были обширными и быстрыми. С самого начала европейская глобальная современность была нарративной революцией в космологии, астрономии и методах получения знаний. С самого начала пророки и мыслители современной науки предполагали, что их новый метод приобретения и накопления полезных знаний о природе позволит тем, кто обладает этими знаниями, фантастически увеличить свои военные и экономические возможности. С самого начала зародившаяся в Европе современность была радикально революционной в своих последствиях для основополагающих видов деятельности человеческой жизни, а также предполагала универсальное пространственное глобальное применение. К эпохе Просвещения восемнадцатого века этот нарратив распространился через общеевропейские сети ученых, инженеров и предпринимателей, и он начал реализовывать свою программу в виде мощных и эффективных машин для фабричного производства и массового разрушительного оружия. Именно этот взрыв в технологиях, методах и организациях вывел европейцев из их полуостровной маргинальности к беспрецедентному глобальному доминированию.

В основе динамизма новой европейской цивилизации лежала широко разбросанная сеть приобретателей знаний, изобретателей и исследователей. Из всех особенностей этого европейского взрыва именно современная наука и стремление к технологическим инновациям оказались наиболее универсальными и значимыми. По мере появления новых технологических возможностей европейцы, государства, вооруженные силы и деловые фирмы становились все более искусными в использовании и стимулировании этих новых путей к власти и богатству.

На Западе продолжающаяся революция современности породила глубокие потрясения, революции, контрреволюции, религиозные войны и идеологическую борьбу, сопровождаемые ожесточенными нарративными спорами. Новый модерн" бросал фундаментальные вызовы унаследованному досовременному мировоззрению во всех измерениях - культурном, экономическом, политическом и социальном. Подобно своим братьям и сестрам по сельскохозяйственному обществу в других странах, латинское христианство предлагало нарратив, который объединял все. В культурном плане статичному и закрытому средневековому мировоззрению был брошен вызов радикально новой космологией, которая была чисто светской, открытой, динамичной, экспансивной и инновационной. Экономическая структура сельскохозяйственной цивилизации характеризовалась натуральным производством, классовым господством и технологическим застоем. Этот порядок был последовательно вытеснен рыночным капитализмом, производством для рынка, расширенной торговлей, классовой мобильностью и экономическим ростом, стимулируемым технологическим прогрессом. В политической сфере традиционные монархии и феодальные аристократии, основанные на наследовании и санкционированные религией, уступили место бюрократическим государствам, более широкому участию, меритократическому продвижению, рациональной реальной политике и просвещенному деспотизму, а затем конституционной республике и либерально-демократическому