Свекровь говорила вроде бы спокойно, но Алина заметила, как ритмично подёргивается веко её правого глаза.

– Ты знаешь, – продолжала Софья Фёдоровна, – мне столько хочется тебе высказать, всё, что я о тебе думаю, но не буду. Жизнь сама накажет тебя за то, что ты сделала. А я уже наказана. За своё легкомыслие.

– Софья Фёдоровна, простите меня, пожалуйста!

– Простить?! Да такого позора, как сегодня утром, я за свои пятьдесят шесть лет не испытывала ни разу! Естественно, эти уважаемые чиновники в голос твердили мне, что никакой взятки им не давали, а Александр Матвеевич вообще говорил, что ты раньше казалась ему хорошей уважаемой женщиной, грамотным педагогом, и надо же! Как он ошибся в тебе, узнав что ты аферистка и взбалмошная дура. Придумать такое! В общем, они меня на смех подняли и посоветовали разобраться в инциденте самим, в кругу семьи. Иначе, хуже будет. Вот так!

– И Вы думаете, что это я? Вы им поверили? – голос Алины дрожал.

– А что, ты можешь доказать обратное? – съязвил Володя, прикуривая вторую подряд сигаретку.

– Да уж, натворила ты делов, девочка, – вставил свёкор свои "пять копеек".

– Нет, я им не поверила, – ответила свекровь, – но это не меняет дела. Мы уезжаем.

– Куда? – спросила Алина с надеждой в голосе. Ей показалось на миг, что Софья Фёдоровна уже не так зла на неё и приняла решение о том, как им выкарабкаться из этой плачевной ситуации.

– Под Николаев. На Украину. Это единственное место, где на хуторе у нас осталась дальняя родня. Что ещё делать? Ты оставила нас на улице.

Свекровь застегнула молнию на чемодане и устало села на ковёр рядом с ним. Она тихо заплакала, от чего у Алины сжалось сердце. Она терпеть не могла Софью Фёдоровну, но теперь готова была ползать у неё в ногах, вымаливая прощение. Володя подошёл к матери, обнял её за плечи.

– Мамочка, не надо. Прошу. Всё образуется.

– Боже, как я могла? Как могла так глупо профукать своё жильё? Как могла пойти на поводу у неё?.. Господи-и-и – причитала всхлипывая женщина.

Алина подошла к шкафу, где висели её вещи. Она вытащила дорожную сумку и стала быстро складывать свои платья, повернувшись спиной ко всем. Вдруг она почувствовала толчок в бок. Это был муж. Он оттолкнул её от шкафа и выхватил сумку из рук, бросил на пол. Столько ярости было в его глазах! Алина испугалась.

– Что ты делаешь, мне больно! – вскрикнула она

– Шла бы ты отсюда. Иди, погуляй где-нибудь до вечера. У нас поезд в шесть тридцать. Ключи будут у соседки. Век бы тебя не видеть!

– В смысле? – пролепетала обескураженная Алина. – Я – твоя жена! Или… Вы хотите без меня уехать? Как?

– После того, что ты сделала, – прошипела Софья Фёдоровна, – скажи спасибо, что я тебя не придушила голыми руками! Ты разрушила всё, что у нас было! Ты – мерзавка! Убирайся, ненавижу тебя!

– Да как вы все так можете? Вова! Да, я оступилась, но ведь я хотела как лучше!

Но разговаривать с ней больше никто из Неверовых был не намерен. Володя резким движением вытолкнул Алину за дверь. В подъезде было тихо, и кричать тут Алина постеснялась. Сдерживая рыдания она выскочила на улицу и пошла в сторону городского парка, где ходила-бродила до семи часов вечера, выжидая, когда её муж с родителями покинут квартиру Марины, которая, к слову, возвращалась из командировки через неделю.

Ни адреса, ни телефона. Ничего не оставили ей родственники. Даже не верится, что так быстро разрушилась её семья, рухнули планы, надежды на счастье. Оставаться в квартире подруги больше не было смысла. Им втроём с ребёнком Алина будет в тягость. Да и стыдно рассказывать кому-то о том, как она опозорилась, как её все бросили. Алина собрала свои вещи, поместившиеся в большую сумку, взвалила её на плечо и, написав короткую записку с благодарностью Марине, ушла. Ключи отдала соседке. Оставалось одно: вернуться в деревню. Там, решила Алина, она передохнёт, оправится немного от стресса и вернётся в город. К своим ученикам. Она зашла в школу, написала заявление об увольнении, забрала трудовую книжку. Даже отрабатывать не заставили, так как на её место уже была претендентка, и для неё было бы лучше начать знакомство с новым классом прям с первого сентября.

Девушка села в электричку до конечной остановки: деревни Балагурово, где родилась и выросла. Через пять часов показались первые покосившиеся домишки её маленькой деревеньки. Всего восемьдесят восемь домов, практически все жители которых были работниками птицефабрики. Алина вышла, размяла ноги. Направилась к дому по широкой просёлочной дороге, с трудом волоча тяжёлую суму. Изредка ей встречались знакомые лица, она здоровалась, но не останавливалась. Каково же было её удивление, когда свернув на свою улицу, она увидела нечто странное: за сельским клубом, куда по субботам девчонкой она бегала на танцы с подружками, стоял вовсе не её родной старенький домик, а солидный двухэтажный терем, обнесённый высоким дощатым забором. Справа и слева от него тоже были какие-то незнакомые дома, но поменьше, одноэтажные. Алина поспешила в терем. Постучала. Ворота открыла, слава богу, знакомая тётя Тамара, бывшая соседка. Раньше они жили рядом через дом, она дружила с Алининой мамой и работала тоже на птицефабрике. Тамара, сорокапятилетняя пышная женщина в цветастом платке в накинутой на плечи фуфайке и в калошах на босу ногу, увидев Алину, заговорила быстро и каким-то извиняющимся тоном:

– Алиночка, детка, здравствуй, родная! Ой, сейчас я выйду, – засуетилась она, выходя наружу и прикрывая за собой калитку. – Ты прости, пригласить тебя не могу.

– Здравствуйте, тётя Тамара. А почему Вы здесь? Где мой дом?

– Я сейчас всё объясню, миленькая. Этот дом начальник птицефабрики нашей построил, Ефимов. И переехал сюда с семьёй из города. Год назад. Ты ж не приезжала… А я у них садовником устроилась подрабатывать, понимаешь?

– Чё-то не поняла, – еле выдавила Алина, – а мой дом снесли что ли?

– Ну что ты, нет! Пожар здесь был большой. Почти три года назад, как мать твоя съехала. Четыре дома дотла сгорели. Вот и отстроили новые. А на этом участке Ефимов построился.

– Да как же так? Я же тут прописана! Была…

– Ну не знаю, не знаю… Ты больше четырёх лет не появлялась. Ты же замужем, живёшь в городе с семьёй, работаешь. Да и адреса твоего мать не оставила. Кстати, так ждала тебя Елена, думала попрощаться приедешь с ней перед её отъездом.

– Тёть Тамар! Нужна я ей сто лет! Она