того, чтоб я не родила БОМЖонка, – закончила Алина свой рассказ. И прибавила: – Но этому не бывать! Не дам я им себя распотрошить.

– Ты оставишь ребёнка? – молвила Ксюша еле слышно.

Алина вздохнула, поставила чашку на тумбочку и залезла под одеяло.

– Давай спать, – ответила она. – Моя жизнь кончена. И его, ребёнка, тоже.

– Ты что надумала? – заволновалась Ксения.

– Жить не хочу, понимаешь?

Минуту женщины молчали. Вдруг Ксения резко встала, охнув и схватившись за живот. Она пересела на Алинину кровать и взяла её за руку. Она заговорила быстро и сбивчиво, чувствовалось, что едва сдерживает слёзы:

– Алиночка, миленькая! Не делай этого, прошу! Не убивай ребёночка. У тебя вся жизнь впереди! Это же дар божий!

Глаза у Алины тоже увлажнились. И она ответила, высвободив руку:

– Впереди? Ты не знаешь, что говоришь. У меня ничего нет…

– Роди для меня ребёночка, а? Мне он нужен, как воздух! Умоляю!

Алина удивилась:

– Как такое возможно?

– Возможно. Всё у тебя будет. Ты сможешь начать жизнь заново. Пока беременная ходишь, мы с мужем тебя всем обеспечим, а родишь, передашь мне малыша, никто и не узнает ничего.

– Но почему ты сама не родишь?

– Не смогла и не смогу уже никогда. Мне тридцать два…

– Ну не сорок же.

– Ты не дослушала. У меня уже семь раз выкидыши были. За десять лет брака. Всему виной миома, опухоль матки. Но мы с мужем надежды не теряли. Каждый раз, так радовались, когда получалось забеременеть! Я сразу работу бросала, чтоб не перетруждаться. Муж дома ничего делать не давал. Сам и в магазин, и уборкой-стиркой занимался, пылинки с меня сдувал! Но не проходило и двух-трёх месяцев, как начиналось кровотечение, и ребёночка я теряла… Потому что из-за опухоли ему в матке места не хватало, чтоб расти.

– Так тебе же сделали операцию.

– Глупая ты. Я и в этот раз беременная была, и снова с кровотечением сюда попала. Надеялась на врачей. Но на всё воля божья! Ребёночек мой умер в утробе ещё, а мне матку удалили, так как кровотечение остановить не могли. Доктора сказали, что четыре часа за мою жизнь боролись. Спасибо им. Но вот матерью мне больше никогда не стать…

– Но можно же усыновить ребёнка, – не сдавалась Алина. Ей почему-то ужасно хотелось найти для Ксении какой-то выход. Рожать для неё как-то не хотелось. Самоубийство для Алины казалось лучшим выходом. А вот так вот родить, потом отдать… Как то не очень…

– Нельзя. Не дадут нам приёмного дитя.

– Почему? Детские дома переполнены. А вы – семья.

– Потому, что судимость у мужа есть. Он, мой Петя, замечательный человек. Лучше всех на свете. Работает директором магазина. Может знаешь, универсам на проспекте Зои Космодемьянской? Центральный универсам?

– Нет, я в другом районе жила.

– Ну так вот. Пётр директор там. Давно уже. У него зарплата хорошая. Мы тебя пропишем в бабушкиной квартире однокомнатной. Правда, это на окраине. Бабушка старая, ей не долго осталось. А тебе эта квартирка навсегда останется. Ну ты подумай, Алин. У тебя другая жизнь начнётся. Ты молодая, потом замуж выйдешь и родишь. Ты же здоровая! Не то, что я.

– Так погоди, – начала вникать Алина в суть услышанного, – а что твой муж скажет? Он что, преступник? Извини, конечно. Мне не хотелось бы связаться…

– Да нет! Он просто в шестнадцать лет в колонию загремел по глупости. С мальчишками ограбили вино- водочный магазинчик в селе. Так бывает, знаешь, с подростками на Новый год пьяненькими были и не понимали, что делают. Год отсидел всего-то. Все уже давно и забыли об этом. А вот судимость осталась… Говорю же, муж порядочный человек! Кого попало, сама знаешь, директором не поставят. Он трудяга у меня, и зарабатывает хорошо. Ну а я в магазине бухгалтер.

Ксения ещё сидела на краешке кровати Алины и уговаривала, расписывая ей все прелести, которые её ждут впереди, если она согласится на эту сделку. Она была возбуждена, щёки её пылали, волнистые русые волосы растрепались, а на лбу и носу выступили капельки пота. Наконец, Ксения замолчала и сказала:

– Алиночка, ты подумай, ладно? А я пойду до медсестры дойду, а то у меня, кажется, температура поднялась.

Через пять минут Ксения вернулась, держась за ягодицу и немного прихрамывая. Видимо, сделали укол. Алина это увидела через щёлочку глаза, так как решила притвориться спящей. Она и вправду устала, и слушать далее соседку не хотелось, а хотелось отдохнуть. Ксюша, увидев это, тоже легла, погасив свет.

Но сон к Алине Неверовой не шёл. Она стала интенсивно обдумывать предложение Ксении, и чем больше она размышляла, тем теплее становилось у неё на душе. А что? Если она обзаведётся жильём (а это, как теперь уже знала Алина, самое главное в жизни человека), то зачем ей кончать собой? У неё есть профессия, будет работать. Заниматься любимым делом. Но как отдать своего ребёнка чужим людям? Её ребёнка! Но, в принципе, если она себя настроит, то будет с самого начала относиться к этому ребёнку, как не к своему. Будто бы, она не беременна, а просто временно чем-то заболела. Роды станут избавлением от этой, якобы, болезни. И она начнёт тогда жизнь заново. Да, она приучит себя не любить своего ребёнка. И всё. В конце концов, она ещё не старая, лет в 27-28 может выйти замуж и снова забеременеть. И родить уже для себя. Поздновато, но не критично. Зато она будет обеспечена жильём. Этого уже будет не отнять. Под утро Алина уснула с ощущением того, что тяжёлый груз свалился с её хрупких плеч, и чудо свершилось. Ей снова захотелось жить. Она согласится. Она поможет и несчастной семейной паре, и себе. Сделает счастливыми сразу троих человек. Даже четверых, включая своего не рождённого ребёнка. Ведь у него будут богатенькие родители, да и Ксения будет хорошей матерью, значит и ему Алина сделает добро.

Утром Алина проснулась в хорошем настроении. После обхода врачей и капельниц, которые поставили и ей и Ксении, женщины смогли поговорить. Ксения виновато взглянула на Алину. "Не передумала ли она?" – заволновалась девушка. Но нет. Ксюша сама боялась, что та не согласится. На секунду Алина почувствовала свою власть над Ксенией. Ведь всё сейчас в её, Алининых руках. И не просто всё, а судьба. Судьба другого человека! Это чувство показалось приятным Алине. Ведь она так привыкла быть униженной и оскорблённой, а тут такое!

– Я согласна, – объявила она.

– Спасибо! – чуть ли не вскрикнула Ксения. Она подошла и