– Я ваш племянник, Томас Бересфорд, – сказал Томми. Онпротянул коробку. – Я принес вам конфеты.

– Вы меня не проведете, – заявила тетушка Ада. – Знаю я вастаких. Можете говорить что хотите. А кто эта женщина? – Она с неприязньюпосмотрела на миссис Бересфорд.

– Я Пруденс![1] – представилась миссис Бересфорд. – Вашаплемянница Пруденс.

– Какое нелепое имя, – возмутилась тетушка Ада. – Совсем каку горничной. У моего двоюродного деда была горничная по имени Комфорт и ещеодна служанка, которую звали Реджойс[2]. Она была из методистов. Но моядвоюродная бабушка скоро положила этому конец. Сказала, что, пока она находитсяв ее доме, ее будут называть Ребекка.

– Я принесла вам цветы. Это розы, – сообщила Таппенс.

– Не признаю никаких цветов в комнате больного человека. Онипоглощают кислород.

– Я поставлю их в вазу, – предложила мисс Паккард.

– Ничего подобного вы не сделаете. Пора бы усвоить, что яеще в своем уме.

– Вы в отличной форме, тетушка Ада, – вмешался мистерБересфорд. – Полны боевого задора.

– Я вас сразу раскусила. С чего это вы взяли, что вы мойплемянник? Как, вы говорите, вас зовут? Томас?

– Да. Томас, или Томми.

– Никогда о таком не слышала, – отрезала тетушка Ада. – Уменя был только один племянник, и его звали Уильям. Он был убит в прошлойвойне. И слава богу. Если бы его не убили, он бы плохо кончил. Я устала, –заключила тетушка Ада, откидываясь на подушки, и добавила, обращаясь к миссПаккард: – Уведите их прочь. Зачем только вы приводите ко мне постороннихлюдей!

– Мне казалось, что вам будет приятно видеть родных, – какни в чем не бывало ответила мисс Паккард.

Тетушка Ада хмыкнула глубоким басом, не скрывая своегосарказма.

– Все в порядке, – бодрым тоном сказала Таппенс. – Мыприедем снова. Розы я оставлю. Вы, может быть, передумаете. Пойдем, Томми. –Таппенс повернулась к двери.

– До свидания, тетушка Ада. Мне очень жаль, что вы меня невспомнили.

Тетушка Ада молчала, пока Таппенс не вышла из комнаты вместес мисс Паккард. Томми шел за ними следом.

– А ты вернись, – громко приказала она. – Я тебя прекраснознаю. Ты Томас. Раньше ты был рыжим. Морковка! Вот какого цвета у тебя быливолосы. Вернись. Я хочу с тобой поговорить. А женщина эта мне не нужна. С чегоэто она вообразила, что она твоя жена? Я-то знаю. Разве можно приводить сюдатаких женщин? Подойди сюда, сядь в кресло и расскажи мне о своей дорогоймамочке. А вы идите прочь, – добавила тетушка, махнув рукой в сторону Таппенс,которая в нерешительности остановилась на пороге.

Таппенс поспешила удалиться.

– С ней иногда такое случается, – невозмутимо заметила миссПаккард, когда они спускались по лестнице. – А в другое время – в это трудноповерить – с ней даже приятно иметь дело.

Томми сел в указанное тетушкой Адой кресло и робко заметил,что не может особенно много сказать о матери, поскольку она умерла лет сорокназад. Тетушка отнеслась к этому известию совершенно равнодушно.

– Подумать только, – сказала она. – Неужели так давно? Нучто же, время летит быстро. – Она внимательно оглядела его. – Почему ты неженишься? Надо найти какую-нибудь женщину, хорошую хозяйку, которая станет отебе заботиться. Ты ведь уже не молод. Это избавит тебя от всяких распутных бабвроде той, что ты привел с собой, уверяя, что она твоя жена.

– В следующий раз, когда мы к вам поедем, я попрошу Таппенсзахватить свидетельство о браке.

– Ах вот как! Ты сделал ее честной женщиной? – удивиласьтетушка Ада.

– Мы женаты уже тридцать лет, – сообщил Томми. – У нас естьсын и дочь, у обоих уже свои семьи.

– Все дело в том, – ловко нашлась тетушка, – что мне никтоничего не рассказывает. Если бы ты держал меня в курсе...

Томми не стал с ней спорить. Таппенс раз и навсегдазапретила ему это делать. «Если кто-нибудь из стариков – из тех, кто старшешестидесяти пяти лет, – станет тебя в чем-нибудь обвинять, – наставляла онаего, – ни в коем случае не спорь. Не пытайся утверждать, что ты прав. Сразу жеизвиняйся, скажи, что виноват, каешься и больше никогда ничего подобного неповторится».

В этот момент он подумал, что именно такой тактики следуетпридерживаться с тетушкой Адой, как, впрочем, следовало делать всю жизнь.

– Простите меня, пожалуйста, тетушка Ада, – торжественнопроизнес он. – К сожалению, с возрастом становишься забывчивым. Ведь не укаждого, – добавил он, даже не покраснев, – такая великолепная память, как увас, не всякий помнит все, что было в прошлом.

Тетушка Ада самодовольно ухмыльнулась. Именно так и толькотак можно было назвать ее гримасу.

– Здесь ты, пожалуй, прав, – снизошла она. – Я приняла тебядовольно грубо, ты уж меня прости, но я терпеть не могу, когда мне кого-тонавязывают. В этом доме к тебе могут привести кого угодно. Кого хотят, того иприводят. Если бы я соглашалась и признавала их теми, за кого они себя выдают,меня бы запросто могли убить в моей постели.

– О, вряд ли такое возможно, – возразил Томми.

– Откуда нам знать, – настаивала тетушка. – И в газетах обэтом пишут, и люди приходят и рассказывают. Не то чтобы я верила всему, чтоговорят. Но все равно я держу ухо востро. Ты не поверишь, недавно ко мнепривели совершенно незнакомого человека – я никогда его раньше не видела. Онназвался доктором Уильямсом. Сказал, что доктор Меррей уехал в отпуск, а он –его новый коллега, они, дескать, вместе работают. Откуда мне знать, коллега онили нет? Ведь это только он так говорит.

– И это действительно был новый коллега доктора?

– Да, – вынуждена была признать тетушка Ада, – так иоказалось, хотя никто не мог знать этого наверняка. А он приехал на машине, вруках такая черная коробочка – доктора измеряют ею кровяное давление – и всетакое прочее. Совсем как та волшебная шкатулка, о которой было столькоразговоров. Кто это был, Джоана Саутскот?

– Нет, – ответил Томми. – По-моему, это было что-то совсемдругое. Связанное с предсказанием.

– Ах так, понимаю. Ведь я что хочу сказать: любой человекможет явиться в такой дом, как этот, и все сестры тут же начинают улыбаться,хихикать и говорить: «Да, доктор, разумеется, доктор». Только что не становятсяпо стойке «смирно», дурочки такие! А если пациентка скажет, что его не знает,ее будут уверять, что она ничего не помнит и просто его забыла. А у меня всегдабыла отличная память на лица, – твердо заявила тетушка Ада. – Как поживает твоятетушка Каролина? Я давно о ней ничего не слышала. Когда ты ее видел?