Сама того не желая, Клэр испытала восхищение от дерзости затеи.

Молли потрясающая! Воображает, что сможет склеить все – от сломанной игрушки до разбитой мечты. Это и придавало ей такое обаяние, а порой могло взбесить – в зависимости от того, чью жизнь она пыталась наладить, вашу или чью-то еще.

– Джо всегда впадал в мрачную задумчивость – уходит в какой-то свой мир, за стену метровой толщины. И до него не достучишься! И все же нельзя сказать, чтобы он страдал депрессией и все такое. Ненавижу это! Раньше я себе твердила, что нужно просто дать ему время.

– Совсем в духе шестидесятых.

– Да, только иногда впечатление такое, будто ни за что ни про что схлопотал пощечину. Все остальное время он такой нежный. Но от этого только хуже! Я знаю, что на то есть причина. Потому я так и удивилась, когда он попросил меня помочь. – Молли распалялась от своего рассказа, как раннехристианский святой на проповеди, и не замечала любопытствующих взглядов с соседних столиков. – Знаешь, Клэр, я узнавала. Оказывается, многие усыновленные люди мучаются теми же проблемами, что и Джо. Если мне удастся найти его мать, и она убедит Джо, что он был желанный сын, что она его любила, тогда все пойдет по-другому. Наверняка она была несчастная девчонка, на которую нажали предки. Бывают такие ужасные истории.

– Молли, не гони. – Клэр была встревожена быстротой и безапелляционностью ее выводов. – Что, если она знать его не хочет? Может быть тысяча причин, почему она его отдала. А вдруг она снова его отвергнет, и какой тогда будет эффект? Послушай, мы иногда пишем на такие темы. Далеко не всегда эти истории имеют счастливый конец, и семья воссоединяется со слезами на глазах.

Но остановить Молли, когда она уже набрала обороты, было все равно что пытаться загнать в бутылку смерч.

– Если она не захочет его видеть, – твердила она таким тоном, как если бы это была самая естественная вещь, – я отправлюсь к ней и уговорю. В конце концов, может быть, это и ей поможет. Если она не безнадежно бессердечная стерва.

Клэр моментально ощутила жалость к бессердечной стерве. Когда ее отыщет Молли, ей не позавидуешь. Похоже, Молли склонна видеть жизнь в черно-белых тонах.

– Конечно, если я ее найду и окажется, что она действительно не хочет его видеть, то я, наверное, ему просто не скажу.

Клэр протянула ей руку через стол.

– Молли, я тебя нежно люблю, но тебе не кажется, что ты немножко возомнила себя господом богом?

– Клэрчик, я считаю, что это поможет сохранить наш брак. И я за это выпью. – Молли чокнулась с подругой и оглядела зал.

– Знаешь, может, у меня еще ничего и не выйдет. Кроме того, разве не ты меня вечно упрекаешь, что я похоронила себя дома, засела безвылазно с малышом, в то время как ты в гуще самой жизни, пробиваешь себе дорогу. А сейчас я хочу заняться чем-то действительно стоящим. – Она решительным тоном переменила тему, не оставляя шансов для дальнейших дискуссий. – Итак, что будем есть? И главное, Клэр, раз ты сама предложила это место, может, ты и платить будешь? Мне тут даже оливки в баре не по карману.

– Само собой! – заверила Клэр. – Счета из «Экспресс-пиццы» мне, конечно, редакция не оплатит, но это местечко они проглотят. А кого бы мне придумать себе в гости? – Она подмигнула. – Я бы сказала, в этом освещении ты очень похожа на Кейт Уинслет. Или на Минни Драйвер. – Молли помотала головой и рассмеялась. – Нет, определенно на нашу Кейт. – Клэр подняла бокал. – Удачи в твоем предприятии! За Молли – искательницу матерей!

Внезапно она поставила бокал на место и резко развернулась, чтобы проводить взглядом проходящую по залу роскошную темноволосую даму.

Народ в баре, примыкающем к ресторану, расступался перед вновь прибывшей особой, как воды морские перед Моисеем.

– Эй, да это же Стелла Милтон! – громко зашептала Клэр, мгновенно приведя в боевую готовность свой журналистский инстинкт. – Бог мой, да она в жизни еще сексуальней, чем на экране! Мой босс Тони только что не кончает всякий раз, как показывают эту рекламу автомобиля, где она демонстрирует место для ног.

Существовали и более красивые актрисы, но со Стеллой Милтон никто не мог сравниться. Этакая шекспировская секс-бомба. Одно ее присутствие вызывало в воображении вид смятых белых простыней и жаркие ристалища любви.

– Как она делает эти скулы? – удивилась Молли и попыталась придать своему лицу такое же выражение. – Думаешь, все время втягивает щеки?

– Молли, прекрати. Ты сейчас похожа на чернослив, который дают от запора.

– На днях я видела ее по дневному каналу, – призналась Молли. – В передаче, где они болтают за обедом. И знаешь, она умеет навертывать спагетти на вилку и одновременно рассказывать смешные анекдоты!

– Полагаю, это не единственное, что она умеет. – Клэр нырнула в сумку, оставив Молли предаваться фантазиям о мутных водах полового возбуждения, на которые намекала подруга. Иногда она радовалась, что сидит дома.

– А может, – пробормотала Молли себе под нос, – она чертовски хорошая актриса, а кое-кто просто завидует.

– Как думаешь, хватит у меня наглости подойти к ней и взять интервью? – Клэр привстала. – Послушай, она наверняка делала пластическую операцию. В ее возрасте так не выглядят, если только ты не Тина Тернер или не продала свою душу дьяволу.

– Почему бы не попробовать?

Но было уже поздно. Стелла Милтон исчезла, и между Клэр и ее добычей выросла стена людей, один другого изысканнее.

В другом конце ресторана агент Стеллы Боб Крамер, с которым она собиралась здесь отобедать, с несколько недоуменным выражением лица ждал свою клиентку. За долгие годы Стелла выработала у себя привычку точно чувствовать производимый ею эффект. Она могла вальяжно проплывать по переполненному ресторану, упершись взглядом в спину метрдотелю с таким видом, будто это и есть единственный волнующий ее мужчина во всем свете. Это позволяло ей уклоняться от взглядов сидящих за столиками без видимого снобизма или высокомерия. Она действительно многое умела, как справедливо заметила Клэр, например, создать миф о своей сексуальной доступности, не произнося ни слова. Но даже ее всесильные чары не могли оставаться вечными. Правда как раз заключалась в том, что она уже приближалась к концу своей карьеры сирены, и Боб мечтал, чтобы она нашла в себе силы это признать.

Сейчас он задавал себе вопрос, зачем она пригласила его на этот ленч. Хотя, скорее, это был срочный вызов на королевскую аудиенцию. Она настояла на том, чтобы он отменил все свои дела. Боб был совсем не уверен, что на его клиентку еще есть спрос, которым можно было бы оправдать подобную требовательность. У Екатерины Великой в качестве оправдания ее замашек была вся Российская империя, у Стеллы в арсенале имелись лишь красота, чувственность и актерские способности. До сих пор этого хватало. Но могла ли женщина в возрасте хорошо за сорок по-прежнему требовать к себе такого отношения?