Чтобы восстановить правду о коммунистической теории и практике первых семи десятилетий существования коммунистического движения, следует рассмотреть их исторические истоки. Одновременно следует взглянуть на прошлое капиталистического общества, против которого коммунисты поднялись на борьбу в 1848 году.

Хотя попытка переписать историю с помощью столь влиятельной международной организации, как ПАСЕ, является первой в своем роде, попытки обвинить коммунизм в преступной деятельности, высказанные в резолюции, не являются оригинальными и возникли вместе с появлением коммунизма на исторической арене. «Манифест Коммунистической партии», написанный Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом и объявлявший в 1848 году о рождении коммунистического движения, открывался ставшей хорошо известной ироничной фразой: «Призрак бродит по Европе – призрак коммунизма. Все силы старой Европы объединились для священной травли этого призрака: папа и царь, Меттерних и Гизо, французские радикалы и немецкие полицейские». Впоследствии демонизацией коммунизма и социализма занимались английские консерваторы и либералы, канцлер Бисмарк, многие монархи Старого и президенты Нового Света.

По словам резолюции ПАСЕ, «преступления… тоталитарных коммунистических режимов были оправданы теорией классовой борьбы и принципом диктатуры пролетариата». Действительно, о важном месте классовой борьбы в истории сказано уже в начале первой политической программы коммунистов – «Манифесте Коммунистической партии»: «История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов».

Однако признание того, что общество разделено классовым неравенством, возникло задолго до появления коммунистической идеологии и отражало объективную реальность социального устройства любого общества, кроме первобытно-общинного. Еще в китайском источнике VII века до н. э. говорилось: «Правители царств кормятся налогами, сановники городами, ученые кормятся полями, простой народ своим трудом». Такие выдающиеся мыслители древности, как Платон и Аристотель, полагали, что классовое неравенство является неотъемлемой частью божественного порядка. Отмечая классовое расслоение общества, французский историк XVIII века Г. Мабли писал: «Собственность разделяет нас на два класса – богатых и бедных». По мнению английского экономиста XVIII века Адама Смита, общественный продукт распадается на три части и «составляет доход трех различных классов народа: тех, кто живет на ренту, тех, кто живет на заработную плату, и тех, кто живет на прибыль с капитала». «Это, – утверждал А. Смит, – три главных, основных и первоначальных класса в каждом цивилизованном обществе». А. Смит считал такой порядок естественным.

Однако этот «естественный» порядок неоднократно вызывал протесты со стороны угнетенных классов. Свидетельством тому были восстания рабов, восстания крестьян, перераставшие в настоящие войны против своих угнетателей. Изучение прошлого убеждало историков в том, что классовое неравенство ведет к борьбе между классами. В начале XIX века ряд видных историков Франции (Гизо, Тьерри, Минье и Тьер) разработали теорию классовой борьбы, в которой они увидели, по словам Ф. Энгельса, «ключ к пониманию французской истории, начиная со средних веков».

Глубоко понимая историю, Карл Маркс и Фридрих Энгельс писали: «Мы знаем только одну-единственную науку, науку истории». В своих работах они неизменно опирались на подлинные исторические факты, оценивая их в контексте событий прошлого, исходя из исторической закономерности тех или иных событий и не пытаясь их объяснить лишь чьей-то злой волей. Маркс, Энгельс и их многочисленные последователи никогда не обращались к истории для того, чтобы, перечислив различные нарушения прав человека в капиталистическом обществе или других общественных формациях, попытаться доказать, что история могла пойти по другому пути, если бы праведные и добрые люди восторжествовали над неправедными и злыми. Им был чужд подход Жан Жака Руссо, который писал: «Первый, кто, отгородив участок земли, придумал заявить: "Это моё!" и нашел людей, достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн, убийств, несчастий и ужасов уберег бы род человеческий тот, кто, выдернув колья и засыпав ров, крикнул бы себе подобным: "Остерегитесь слушать этого обманщика; вы погибли, если забудете, что плоды земли – для всех, а сама она – ничья!"»

Исходя из закономерности общественных процессов, Маркс и Энгельс рассматривали капиталистический строй и буржуазию как исторически обусловленные явления в развитии человеческого общества и отмечали как их позитивные, так и негативные стороны. В «Манифесте Коммунистической партии» они писали: «Буржуазия… впервые показала, чего может достигнуть человеческая деятельность. Она создала чудеса искусства, но совсем иного рода, чем египетские пирамиды, римские водопроводы и готические соборы; она совершила совсем иные походы, чем переселение народов и крестовые походы… Буржуазия менее чем за сто лет своего классового господства создала более многочисленные и более грандиозные производительные силы, чем все предшествующие поколения вместе взятые. Покорение сил природы, машинное производство, применение химии в промышленности и земледелии, пароходство, железные дороги, электрический телеграф, освоение для земледелия целых частей света, приспособление рек для судоходства, целые, словно вызванные из-под земли, массы населения, – какое из прежних столетий могло подозревать, что такие производительные силы дремлют в недрах общественного труда!»

Однако эти и другие оценки позитивного вклада буржуазии и капиталистического строя в развитие человечества не означали, что Маркс и Энгельс не замечали, чем обусловлены достижения капиталистического общества. В своем главном труде «Капитал» Маркс писал: «У капитала одно-единственное жизненное стремление – стремление увеличивать свою стоимость, создавать прибавочную стоимость, впитывать своей постоянной частью, средствами производства, возможно большую массу прибавочного труда. Капитал – это мертвый труд, который, как вампир, оживает лишь тогда, когда всасывает живой труд и живет тем полнее, чем больше живого труда он поглощает».

Сознавая ту плату, которую несло человечество за буржуазный прогресс, Маркс привел в «Капитале» цитату неизвестного автора статьи в журнале «Квотерли ревью», процитированной Т. Дж. Даннингом в книге «Профсоюзы и забастовки» (1860). Объясняя природу капиталистических производственных отношений, а заодно зависимость между нормой капиталистической прибыли и человечностью, автор писал: «Капитал избегает шума и брани и отличается боязливой натурой. Это правда, но это еще не вся правда. Капитал боится отсутствия прибыли или слишком малой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение; при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает ногами все человеческие законы, при 300 процентов нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы. Доказательство: контрабанда и торговля рабами». (Впоследствии эта цитата даже стала приписываться Марксу.)