Ответа не последовало. Только мозолистая ладонь накрыла выглянувшую из разреза платья ногу. Провела от колена до бедра и сжала пальцы. Я охнула от знакомой волны, которая прокатилась по телу. И уловила довольную улыбку на лице Демьяна. Мимолетную. Которая тут же скрылась за маской безразличия.

Я прищурилась. Да вы не так холоден, как хотите показаться, Демьян Романович. Машина остановилась во дворе, как раз в тот миг, когда я переплела свои пальцы с пальцами мужчины и поднесла его руку ко рту, мягко целуя выступившие вены. Демьян перевёл на меня потемневший взгляд. Лизнула, не отрывая взгляда от его лица. О да. Крылья носа дрогнули, а по жёстким губам прошёл язык. Так-то. Твой внутренний зверь не утолил свой голод.

Если сходить с ума, то до конца!

Скинула с ног туфли, сняла пиджак и, задрав платье, перелезла на колени к мужчине, благо места в машине было достаточно для манёвров. Уселась на бёдрах удобнее. И улыбнулась широко, поймав удивленный взгляд Демьяна. Его правая бровь взлетела вверх, а у меня всё внутри сдалось от этого жеста. Он был настолько… сексуальным. Соблазнительным. И каким-то родным.

Пальцами провела по каждой брови. А потом поочерёдно прижалась губами.

Молчит. Дышит чуть быстрее. И руки сжимает на бёдрах сильнее. Но всё равно с осторожностью. Чтобы не оставить уродливых синяков.

Когда я торопливо начинаю дергать пуговицы на его рубашке, Демьян перехватывает ладошки и твёрдо говорит:

— Не здесь.

Я разочарованно стону. Пытаюсь дотянуться до его тела, но мужчина держит крепко. Открывает дверь и выходит вместе со мной на улицу, предварительно наткнув на плечи пиджак. Несёт в сторону дома, в прохладный подъезд, вверх по лестнице на пятый этаж. И даже дыхание не сбивается. Будто не несёт почти пятьдесят килограммов. Будто я вовсе ничего не вешу. И всю дорогу смотрит. Смотрит так, что я замираю и двигаться боюсь. Вдруг кажется. Вдруг мерещится.

Входная дверь закрывается за нами. И я понимаю, что добровольно попала в клетку к опасному хищнику.

Это какое-то безумие. Сладкое безумие. Этот невероятный мужчина вновь вознес меня на вершину удовольствия. Заставил сломать ногти о его спину. Сорвать голос от громких криков.

Лежу на широкой груди и пальчиками изучаю каждый шрам на теле Демьяна. Целую самый длинный на груди, явно ножевое ранение. А мне вдруг страшно стало. Такой ужас накрыл. А что если бы попали в сердце? Что если бы его не стало?

Начинаю покрывать поцелуями широкую грудь. Каждый шрам. Втягивать его запах. Ловлю каждое мгновение рядом с ним. Наслаждаюсь последними минутами, которые проведу в его объятиях.

— Кто? — снова жёсткость в голосе, а пальцы обводят синяки на руках.

— Не важно, Дёма, — целую его в губы, чтобы отвлечь. Мужчина опрокидывает меня на спину, сцепляя мои руки над головой. Вжимая меня весом своего тела в кровать. Приятной тяжестью. Восхитительной. И необходимой.

— Кто? — отвлечь его не получилось.

— Никто, — упрямо поджимаю губы и отворачиваюсь. Не собираюсь я ему жаловаться на своего отчима. Ведь знаю, что мы больше никогда с ним не встретимся.

Мужчина рыкает зло, кулаком ударяет в стену над кроватью и резко лишает меня тепла своего тела. Встаёт с кровати и покидает комнату. Поднимаюсь следом и, накинув рубашку мужчины на плечи, иду за ним следом. Замираю в проёме. Демьян отжимается, а я вновь, любуясь перекатывающимися под кожей мышцами. Схожу с ума от желания собрать капельки пота губами. Восхитительный мужчина. Просто невероятный.

— Демьян, — зову тихо, плечом опираясь на косяк и любуясь им, — ударилась я.

Не отвечает. Только быстрее начинает отжиматься.

— Отец за руку схватил, — выдыхаю я правду.

Мужчина поднимается с пола и подходит ко мне. Снимает с плеча свою рубашку и горячими пальцами в ласке проводит по каждому синяку. Склоняется и ртом прижимается к плечу. Подхватывает на руки, на ходу избавляя от рубашки, и несёт обратно в комнату. В этот раз он медленно поцелуями покрывает всё моё тело. Не даёт мне возможности коснуться его, удерживая рукой мои запястья. Доводя меня до исступления.

Делаю вид, что заснула. Затихаю и не шевелюсь, пока не слышу, что мужчина засыпает, тихо похрапывая. И под его уютный храп, я сама начинаю проваливаться в сон.

Щипаю себя за руку. Открываю глаза и с нежностью смотрю ему в лицо. С предельной осторожностью перекладываю его руку на кровать.

— Спасибо за эту ночь, — шепчу тихо, губами прижавшись к его губам в последний раз. — Прощай.

Надеваю платье, которое мужчина окончательно порвал в порыве страсти, и сверху накидываю пиджак. Покидаю квартиру, стараясь не разреветься. Нельзя, Милена. Нельзя поддаваться чувствам.

На улице уже светает и идёт снег. А у меня туфли, платье лёгкое и пиджак мужской, который особо не согревает. А на улице февраль месяц.

— Девушка, у Вас всё в порядке? — обращается ко мне милая девушка в забавной шапке. — Я могу Вам чем-то помочь?

— Я… — не могу подобрать слов.

— Вам ведь холодно, — девушка садится на корточки рядом со мной.

— А вы случайно не знаете, где квартиру можно снять? — стуча зубами, спрашиваю я. — Приехала из другого города на свадьбу к сестре, а после праздника вернулась домой и оказалось, что ключи посеяла. И телефон. А сестра с мужем уже улетели в другую страну, — сочиняю на ходу. Даже не знаю куда мне идти.

— У бабушки квартира пустует. Могу сдать на несколько дней. Мне как раз деньги нужны. Ты же номер карты своей знаешь? Переведешь мне.

— У меня только наличка, — приподнимаю свою сумочку, которую не выпускала из рук ни на минуту. Там паспорт и накопленные мной деньги. — А можешь такси вызвать, а то я попу отморожу, — улыбаюсь я.

— Я на машине. Подкину тебя, — девушка радостно потирает руки, предвкушая выгодную сделку.

Через полчаса я уже расположилась в квартире, отдав девушке тридцать тысяч рублей и отправившись в ванную комнату. Только отогрелась и вышла, как тут же заорала во всю глотку, увидев отчима, сидящего на диване в зале и потягивающего чай из чашки.

— Ну, здравствуй, любимая доченька. Нагулялась?

2 года спустя

Открываю глаза и с тоскливым видом смотрю на решётки, мечтая, чтобы они волшебным образом исчезли. Во всём теле слабость, руки и ноги будто свинцовые. Мысли путаются, и я снова закрываю глаза. Действия лекарств, которыми меня пичкают изо дня в день. Два года в этой клетке. Два года я выхожу на улицу только раз в день на один час. Два года я не могу забыть тот ад, через который я прошла в тот день, когда меня нашёл отчим. Нашёл, изнасиловал и оставил умирать на морозе. Я до сих пор помню, как мечтала оказаться в небытие, упасть в обморок, только бы не чувствовать всего этого, но моё сознание, будто в насмешку, не желало меня покидать. Но я чувствовала его мерзкое тело на себе. Его отвратительное дыхание на своей шее. И раздирающую на части боль во всём теле.