Парни даже жесты его копировали.

Я не однажды видела в коридорах Мастерских учеников, что стояли? абсолютно одинаково сложив на груди руки, расставив ноги и расправив плечи, и о чём-то разговаривали с очень похожими на кое-кого выражениями лиц. Не знаю, понимали они или нет, но их позы и движения полностью копировали моего недруга.

И конечно, то нетерпимое, презрительное отношение, какое показывал ко мне он, демонстрировали все. Ну или почти все. Те, кто не копировал, всё равно не общались со мной.

Я уговаривала себя, постоянно объясняя, что студенческая дружба - это чепуха, без которой легко можно прожить, что я приехала сюда впитывать новое, а не заводить себе друзей и приятелей. Да и что это за дружба?

Но в душе всё равно возилась кошка с острыми когтями и время от времени царапалась.

И царапалась больно - я не привыкла, когда ко мне проявляли такую нелюбовь, когда показывали так явно, что я нежелательная персона.

Утешение находилось в одном - в учёбе. Здесь, в Мастерских, было интересно учиться: я слушала мэтров, много думала и много делала руками. А ещё было познавательно, увлекательно, захватывающе!

Да и случайно получилось поладить почти со всеми преподавателями. Оказалось, что? оставаясь после лекции, задавая вопросы мэтрам, стараясь понять непонятное или узнать что-то, о чём на лекции не говорилось, я сильно льщу самолюбию преподавателей.

Может, я и ошибалась.

Да только после моих вопросов многие приосанивались и улыбались, многие выделяли: лично мне объясняли что-то прямо на лекции, были более благосклонны, а то и просто закрывали глаза на мои странности.

И наконец, я много читала. В ТехноМагических Мастерских была прекрасная библиотека. И тут было что почитать! Не только редкие учебники, но и научные труды. Удержаться было сложно, и я читала везде, где только могла - и в самой библиотеке, и в аудитории, и в своей комнате общежития, и да, про столовую я уже говорила.

Кузнец Степан, мой нянька, мой первый учитель и верный помощник, служил при мне денщиком, а заодно и хранителем моей тайны. Хотя чаще, конечно, нянькой: не однажды силой выталкивал меня из-за стола, отрывая от учебников и свитков, загоняя в кровать или за обед. Иногда за руку, а бывало и за шкирку, тащил из мастерских или лабораторий. И всякий раз при этом грозился отписать батюшке, что я не берегу себя, мало сплю и порчу зрение чтением в темноте.

Грозился, но не писал. Он вообще-то не умел писать.

Но не поэтому молчал. Просто он видел, как мне интересно, да и сам с интересом участвовал в моЬх работах и увлекался не меньше меня. Именно Степан высказал мнение, что нужно доработать ту конструкцию, что делала меня похожей на парня. Тогда, после первого визита в Техномагические мастерские, мы склепали её за несколько часов, на скорую руку.

В тот день, когда мне пришла идея о переодевании в парня, отец договорился арендовать кузню при постоялом дворе, где мы остановились.

Любой знает, что хозяйки ревниво относятся к своим чугунам и сковородкам, так и кузнецы - к своим инструментам, горну и наковальне. И пустить в своё царство огня и металла чужого у них считается если не святотатством, то крамолой - точно!

Но отцу удалось невозможное - он договорился.

И вечером нас со Степаном пустили в кузню. Пустили за немалые, надо сказать, деньги. Мы до глубокой ночи возились с нашей новой конструкцией, собирая её едва ли не из вилок, купленных у того же владельца постоялого двора, да из обрезков металла. Их за отдельную плату нам предложил кузнец.

Он, кстати, не ушёл из своих владений, и во все глаза смотрел на меня, подвязанную кожаным фартуком, в огромных рукавицах, орудующую молотком у наковальни.

Для первого случая - похода к гранд-мэтру - пользы в этом несуразном металлическом нагромождении было много. Оно превратило меня из юной тоненькой девушки в низкорослого плечистого парня. Это потом уже оказалось, что оно плохо непродумано.

Во-первых, парень из меня получался неуклюжий: слишком крупная грудная клетка, ноги - тонкие и короткие. Гном не гном, но персонаж однозначно комический. А это тоже не добавляло мне симпатии однокурсников.

Во-вторых, мы со Степаном в спешке ошиблись не только с пропорциями. Мы не учли веса моего громоздкого спасения. А весило оно изрядно...

Вечерами, когда Степан закрывал на ночь дверь, подпирал своей лавкой (на всякий случай), я могла снять с себя мужскую одежду и «плечи». И вот тогда сил удержаться от мучительного стона, разминая мышцы и крутя головой, не было.

Как же я уставала! Как же была натёрта кожа!

В какой-то момент, когда мои знания в алхимии оказались достаточными, а стенания сердобольного Степана о тяжкой доле переодетых девчонок надоели, я поразмыслила, похимичила и конструкцию доработала.

Первой мыслью было магией уменьшить вес. Но во-первых, магии у меня не было, а тратить накопители было жалко, а во-вторых, мало ли у кого и какие могут возникнуть вопросы, если от меня будет постоянно фонить?

Пришлось попотеть над котелком и горелкой. Но результат оправдал мои ожидания -пенный упругий материал смягчил части, раньше впивавшиеся в тело и немилосердно натиравшие. Заодно все сочленения, которые могли звякнуть, теперь тоже были залиты пеной и не требовали маскировки.

Да, было неудобно маскировать тихое позвякивание. Из-за этого приходилось всё время носить гайки в карманах. Иногда я вынимала их, высыпала на стол и с задумчивым видом перебирала. Выглядело это, вероятно, странно. Но все прочие мои странности с лихвой перекрывали эти гайки и тихий звон, который я издавала, и на это никто уже не обращал внимания.

И всё это было преодолимо: неприязнь одногодок можно пережить, конструкцию на плечах - улучшить, звяканье - замаскировать. Труднее было с привычками Степана. Они легко могли выдать меня с головой.

Он, сколько я себя помню, называл меня «хозяйка». И я к этому привыкла, и он сам. И это казалось обычным и нормальным. Там, дома, где я была барышней, девицей и в самом деле хозяйкой.

В первый же день нашего со Степаном пребывания в Мастерских, когда мы как раз заселялись в общежитие и разбирали вещи, это его «хозяйка», брошенное между делом, как обычно, резануло слух. Я похолодела и резко обернулась. Посреди комнаты стояли короба, сундуки и чемоданы, и обе двери - в переднюю и саму комнату - были распахнуты настежь.

Степан ничего не понял. А я прокралась к выходу. Сердце колотилось, ладони вспотели. Нет ли кого поблизости, не услышал ли кто, не раскрыл ли мою тайну?

Выглянула. Коридор был пуст и тих, затаившихся злопыхателей не наблюдалось. От сердца отлегло.

- Степан, ты понимаешь, так нельзя, - проникновенно проговорила я, прикрывая дверь и поворачиваясь к нему. - Посмотри на меня. Я же не барышня нынче, я мужчина. Называй ну хоть хозяин, хоть господин. Да как угодно! Главное, чтобы было не понятно, что я девица!