Вместо того чтобы разобраться в том, почему наш друг думаеттак, а не иначе, мы сразу начинаем раздражаться. И как раз в этот моментактивизируется наше левое, «логическое» полушарие. О чем оно будет рассуждать?Займется беспристрастным прояснением позиции нашего друга, который предательскиперешел на вражескую сторону? Попытается проанализировать его аргументы?Заинтересуется тем, почему он думает иначе? Ничуть не бывало! Оно, направленноенашим правым полушарием в русло непримиримой борьбы, станет думать о том, какойэтот наш друг негодяй и подлый перебежчик. Оно станет, с одной стороны,подыскивать новые доказательства в пользу нашей правоты, с другой стороны,доводы в пользу ошибочности позиции этих двух — того, кто, по нашему мнению,поступил с нами дурно, и того, кто еще секунду назад был нашим другом, а теперьстал настоящим врагом!

Если бы мы могли сначала проанализировать сложившуюсяситуацию, а потом уже принять решение, как на нее реагировать, то, верно, этотразговор пошел бы иначе. Мы бы удивились заявлению друга, который поддержал ненас, а нашего врага. Мы бы подумали о том, что друг на то и друг, что желаетнам добра. Мы бы, исходя из этого, немедля решили бы прислушаться к его мнению(мало ли, мы чего-то не заметили, а он нам подскажет — со стороны-то виднее).Иными словами, мы бы в этом случае усомнились в собственной правоте и смогли быобъективно (с помощью нашего друга и своего собственного видения ситуации)разобраться в сути дела. Вполне возможно, что в обсуждаемой ситуации мы были неправы. Если так, то нам следовало бы сделать из этого выводы, чтобы впредь недопускать подобных ошибок. Но…

Это злосчастное «но»! Первым в дело включилось не левое, аправое полушарие! Мы были в раздраженных чувствах, мы жаждали поддержки,одобрения, утешения, поэтому и обратились к своему другу. Но нашим ожиданиям несуждено было оправдаться, они потерпели настоящее фиаско. Вот почему в нашемправом полушарии сразу возникло раздражение или даже негодование, которое изадало тон всему последующему разговору. Включившееся вторым, наше левоеполушарие быстро нашло доводы в пользу нашей исключительной правоты и столь жеисключительной подлости всего внешнего мира, включая и обидчиков, и «мнимыхдрузей». Итак, вместо дружеской беседы мы вышли на ссору и открытуюконфронтацию.

Друг в этом запале был оценен нами как предатель, а потомудальнейший разговор с ним вряд ли мог бы стать продуктивным.

Способностью думать человек обладает лишь в небольшой мере,и даже самый духовный и самый образованный человек видит мир и себя самоговсегда сквозь очки очень наивных, упрощающих, лживых формул — и особенно себясамого!

Герман Гессе

Представим теперь, что эти наши два полушария обсуждаюттакое сложное явление, как любовь. Экзальтированный «художник» (правоеполушарие мозга) рисует нам райские кущи, а чокнутый «математик» (левоеполушарие мозга), ориентированный «художником» «как надо», пытается создать«формулу любви». Что ж, у нас тут настоящий бригадный подряд! Любо-дорогопосмотреть! Пошло-поехало!

Однако не будем торопиться с выводами. Зададимся вопросом, аправильно ли оценило мое правое полушарие возникшую в этом случае ситуацию? Спервого взгляда можно влюбиться, но можно ли с одного взгляда узнать человека?Вряд ли. Но что тогда это мое чувство, как не банальное сексуальное влечение,возбужденное подходящим стимулом? Когда-то, в пору формирования моейсексуальности, подобный разрез глаз, цвет волос, запах тела или манерыповедения принадлежали человеку, отношения с которым доставили мне высшееудовольствие. Возник банальный условный рефлекс, как у собачки И. П. Павлова! Ястал автоматически реагировать на эти стимулы соответствующим образом:радостью, сексуальным возбуждением, восхищением. Теперь стоит этому разрезуглаз, цвету волос, запаху тела или манерам поведения появиться в поле моегозрения, и все, готово, я влюблен! Точнее говоря, правое полушарие задало мнесоответствующее направление, ориентировку — «марш-бросок на любовь».

Несомненно, что худо быть полным недостатков; но еще хужебыть полным их и не желать сознавать в себе, потому что это значит прибавлять кним еще и недостаток самообмана.

Блез Паскаль

Дальше в дело включается левое полушарие, мой «математик».Как я буду использовать его возможности? Во-первых, я расскажу себе, что любовь— это самое важное, необычайно редкое и священное дело. Во-вторых, я будурассматривать объект моей страсти под соответствующим углом: я замечу все егодостоинства, возможно и отсутствующие в действительности, и одновременно проигнорируювсе его недостатки. В-третьих, я начну объяснять себе поведение этого объектанеобходимым мне образом: я уверю себя в том, что моему чувству отвечаютвзаимностью, а если и не отвечают сразу, то вот-вот ответят — я уже «вижу» всесимптомы. Наконец, чтобы уж совсем себя убедить в правильности своего выбора, ярасскажу себе, что «она не такая, как другие» (в случае женщины: «он не такой,как другие»), «на сей раз это настоящее чувство», «мы будем счастливы вместе».А потому я просто обязан ее (его) обворожить, добиться взаимности, влюбить всебя, удержать и т.п. Клинический случай!

Только тот, кто ничего не смыслит в машинах, попытаетсяехать без бензина; только тот, кто ничего не смыслит в разуме, попытаетсяразмышлять без твердой, неоспоримой основы.

Гилберт Честертон

Левое полушарие («математик») занято не объективной оценкойситуации, а усилением первой реакции, принадлежащей, как мы уже знаем, правомуполушарию («художнику»). Последнее же реагирует на обертку, ориентируется повнешним признакам, но ничего не смыслит ни в сути, ни в содержании, а главное —оно и не хочет смыслить! Оно не рассуждает, не исследует, не анализирует, онодает заготовленные ответы. Какова история этих ответов, почему у менясформировались эти, а не другие ответы на данные стимулы (обертку, внешниепризнаки) — это первый вопрос, на который мы ответим по ходу этой книжки.

Второй вопрос: всегда ли суть проявляется одними и теми жевнешними признаками? И здесь ответ очевиден сразу: за одной и той же оберткоймогут скрываться совершенно разные вещи. Человек, который привлекает менявнешне, может совершенно не соответствовать мне по духу, и напротив, тот, ктоможет быть мне по-настоящему родным человеком, возможно, ходит с такойвнешностью, которая совсем меня не прельщает. Дельфин — млекопитающее, причемвысокоразвитое млекопитающее, но выглядит он как обычная, ничем непримечательная рыба. Внешность обманчива…

Впрочем, дело еще не так плохо, если благодаря своемуправому полушарию я испытал радость и воодушевление, как в случае с любовью.Да, скорее всего, я наломаю дров, а в результате прочувствую всю терпкую горечьразочарования, на которою только способен. Но, по крайней мере, я будунаслаждаться «процессом»! Если же мое правое полушарие начинает свою очереднуюкартину не с позитива, а с негатива, то даже на это наслаждение мнерассчитывать не приходится. Например, я оказываюсь в ситуации, котораявоспринимается моим «художником» как «чудовищная опасность». Началось не с тойноги и пошло-поехало! Мой «математик», взбудораженный, испуганный этой картинкой,нарисованной «художником», начинает «просчитывать варианты»…