Буквально через секунду она вбежала с подносом, на котором урчал небольшой электрический самовар. И опять она успела переодеться в новое платье и повязать изящный передник.

— Спасибо, Танечка. В другой раз. Я пойду.

Простите, Юрий Петрович, что так получилось. Он за последнее время так ослабел. Рюмка-другая, и готов. Трагедия с работой надорвала его. А потом этот шантаж. Он продолжает работать днем и ночью. Они знают это, следят за ним. В дом к нам слазили, все вверх дном перевернули, все его тетради забрали. Секрет его ищут. А он смеется. Говорит: «Все мое я ношу с собой».

— Юрий вышел на крыльцо в сопровождении Татьяны.

— Спасибо за все, Танечка. Вы очень красивая девушка. Я просто сражен Вами.

— Спасибо, Юрий Петрович. Но я самая обыкновенная девушка.

— Скромничаете. Вы же знаете, что красивы и обаятельны. Не хотите ли немного отдохнуть от дачных забот?

— Я не устала, Юрий Петрович.

— Называйте меня просто Юра. Хорошо? Так что, может в театр съездим на этой неделе? Или в кафе какое?

— Спасибо, Юрий Петрович.

— Юра, — поправил он.

— До свидания, Юра. Меня мама ждет.

Она скрылась за дверью, а Юрий направился к себе.

Так, знакомство состоялось, — думал он, — Теперь я кое-что о них знаю. Он страдает от невостребованности знаний и опыта, комплексует. Жена и дочь все при нем. Привыкли так. А Татьяна великолепна. И фигурка, и голос, и личико, и ножки, и бюстик. Очень приятная. Упрямо держит со мной дистанцию. Но сдвиги есть. Назвала меня Юрой. Ничего, не таких обламывали. А о женитьбе пора подумать всерьез — родители правы. Завтра суббота. Два выходных. Отлично. Вот завтра и начнем массированную атаку. Теперь приглашу их всех к себе на ужин.

Юрий проснулся в шесть утра. Быстро умывшись и наскоро перехватив тем, что вчера купил на вокзале, он принялся за уборку сначала в доме, потом в саду.

Убрав остатки мусора, Юрий принялся вскапывать заросшие бурьяном грядки, покамест утренняя прохлада еще не сменилась полуденной жарой.

Земля была мягкой, еще не успевшей просохнуть после теплого недавнего дождя. Лопата в нее входила легко и мягко, как нож в масло. Во дворе скандальной соседки не было никого. Поэтому Юрий решил начать с грядки, примыкающей к забору, отделяющему ее участок. Насвистывая популярную мелодию, Юрий энергично копал.

С соседской стороны подошли куры и стали рыться около забора. Одна из них взлетела на забор, потом слетела на участок Юрия и, квохча и поклевывая, забегала по вскопанному.

«Интересно, чему она так радуется?» — подумал Юрий и, опершись на лопату, стал наблюдать за нею. Курица подбежала к свежеперевернутому кому земли и, схватив шевелящегося дождевого червя, перерезанного лопатой, с аппетитом проглотила его. Привлеченные ее квохтаньем, другие куры стали тоже взлетать на забор, спрыгивать на грядку и метаться по ней в поисках червей. «Вон оно что! — подумал Юрий, — Лакомиться пришли», — и снова налег на лопату.

— Бог на помощь, сосед! — послышалось из-за забора.

Юрий поднял голову. За забором стояла та самая «черноротая» соседка, которая вчера скандалила из-за костра.

— Спасибо, соседка. Доброе утро.

— Доброе утро, миленький. Ты это, того, за вчерашнее не сердись. Ладно?

— Да я не сержусь, как видите.

— У меня, значит, вчера дурное настроение было — вот. Приболела, стало быть. Вот меня и злило все. Встала — дымом тянет. Вот я и выскочила да на тебя и наворчала, значит.

«Хорошенькое дело — наворчала! Так орала, что кровь стыла в жилах!» — подумал Юрий и снисходительно бросил:

— Ничего, бывает.

— Ишь, как они к тебе все слетелись! Червячками полакомиться! А что же ты их не гонишь?

— Да что мне — червей, что ли жалко?

— Они же роют, проклятые. Чего хотишь выроют, если гонять не будешь.

— Пусть роют. Мне копать меньше будет.

— Что, вчера у соседей был? — спросила она, указав на участок Павла Васильевича.

— Да, пригласили познакомиться.

— Что, оклемался уже? А то ходил сам не свой.

— После чего оклемался?

— Да после этой, аварии на машине. Не знаешь, что ли?

— Откуда же мне знать, если я здесь всего второй день, как хозяйничаю?

— А сам он вчера не сказал, что ли?

— Нет, уважаемая соседка. Кстати, меня зовут Юрий, а Вас как?

— Меня Дарьей.

— А по отчеству? Я же моложе. Неудобно как-то без отчества.

— Вон ты въедливый какой? Ну, Афанасьевна. Вот и познакомились, дружок Юра. Так о чем же Вы говорили с Пал Василичем?

— Так, о том о сем, Дарья Афанасьевна. Собственно, ни о чем. Познакомились и все. Я спать пошел, — Юрию никак не хотелось откровенничать с этой скандалисткой. Она никак не располагала к себе, но упорно лезла в душу. И он снова принялся копать.

— Да ты погоди копать. Все равно уж ничего не посадишь. Давай-ка поговорим лучше. Выпивали поди?

— Да так, самую малость. А что?

— И за выпивкой ни о чем не говорили, что ли?

— Говорили. Он о своей работе, я — о своей. Вот и все, собственно.

— Ну, какой же ты несловоохотливый! Он же на пенсии — о какой работе?

— О бывшей, Дарья Афанасьевна. Очень уж он любил свою работу.

— Это да. Все говорят. Да брось ты копать! Может зайдешь, а? Самогончик у меня добрый — увидишь. И закусочка что надо. Ну, как?

— В друглй раз, Дарья Афанасьевна. А вскопать надо. Чтобы сорняки не разводить. И чтобы земля отдохнула.

— Зря ты это, Юра. А сосед-то наш тут ни с кем после аварии не общается. Но тебя вот пригласил. Любезен был?

— Очень. И жена, и дочь его тоже.

— Жена и дочь, говоришь? Так они же в этой самой аварии погибли!

— Да что вы! А, по-моему, они вчера весь вечер и на стол подавали, и в разговоре участвовали.

— Эти две бабы, что у него на участке толкутся? Никто не знает, кто они. Похожи, конечно, на покойных. Но те же погибли. Вот я и хотела узнать, кто они.

Черноротая соседка ищет примирения и расспрашивает о семье Павла Васильевича.

Юрий приглашает Татьяну в театр, на озеро, в лес за грибами. Она в основном молчит. За все благодарит, не проявляя никакого интереса к Юрию.

Юрий с Павлом Васильевичем.

— Юрий Петрович, прежде чем начать с Вами беседу на эту тему, позвольте провести с Вами небольшой эксперимент. Вернее, маленькую иллюстрацию результатов моих исследований.

— С удовольствием, Павел Васильевич. Хоть сию минуту.

— Вот и отлично. Вы можете сходить к озеру