радостям жизни, перед кавалерами и всячески пытавшимися достучаться до неё подругами-приятелями. Секс тоже не особо помогал, бывало дарил краткий миг наслаждения, но чаще всего порождал лишь ту же скуку, мучительное ощущение неловкости, чувство вины... перед Стригой и памятью о нём... перед тем или иным искренне пытавшимся доставить ей удовольствие любовником. Нередко владевшее ей безразличие пугало её саму! Какое-то время Иримэ пыталась решить проблему с помощью вина и даже зелий — расслабиться, раскрепоститься, забыться и забыть, полноценно дарить и получать удовольствие от любовных игр... и так постепенно уйти-убежать от горьких переживаний, непереносимых воспоминаний и тяжёлых мыслей. Некоторое время она пребывала в иллюзии, что всё у неё получится, уже получается и ей нужно ещё чуть-чуть постараться, ещё немного и она войдёт в новую воду, изменится, проломит-сломает сковавший её лёд безразличия, оживит каменное сердце — Иримэ буквально канула в пучину разврата и вина, позволяя себе ВСЁ, творя различные безумства и, как ненужную мишуру отбросив любые нормы морали, позволяя творить их с собой. Без сожалений пустила жизнь под откос, в надежде что подобный образ жизни непременно вынесет её на новую колею... Фигня! В один прекрасный момент Иримэ поняла, отдать в пользование своё бесчувственное от зверской дозы алкоголя тело мужчине ли, женщине... ну и в чём тут смысл?! Не говоря уж про какое-то там сомнительное удовольствие? Опомнившейся игрунье хватило ума осознать всю гибельность избранного ей пути, хватило воли навсегда с него сойти, слава богам, всего этого ей хватило до того, как она потеряла репутацию и уважение в клане, потеряла верных-настоящих друзей, статус старейшины, до того как превратилась в ту, кем ни в коем случае ей не хотелось бы стать. Она смогла тогда избегнуть страшной беды, НО так и не смогла разбудить скованную горем душу — Иримэ по прежнему оставалась одна, и покинувший её Стрига по прежнему являлся к ней во снах...

- Может быть позвать Домру или Лиру или обеих сразу? - в голове у продолжавшей тихо плакать под одеялом Иримэ мелькнула искушающая мысль. Не такая уж и плохая, заслуживающая рассмотрения мысль — демоницы-служанки умели утешать, действительно могли заставить свою госпожу на время забыть о грызущей её боли, забыть обо всём, зажечь её и бросить в пучину животной страсти, заставив стонать и изгибаться в их сильных-умелых руках, гореть-умирать под их губами и языками, едва не плавиться, принимая даримые ими нежные и грубые ласки, играться с ними в донельзя развратные, но не поспоришь, способные доставить сильнейшее удовольствие игры, кричать, когда они доводили её до вершины блаженства, снова и снова до полного изнеможения сплетаясь с ними в самых немыслимых комбинациях. Иримэ по настоящему благодарна им за всё... но сегодня ей не хочется звать их в свою постель, не хочется даже Лиру, с которой её связало некое подобие настоящих отношений, ей не хочется отрешаться от мыслей и воспоминаний, как в трясине тонуть в принесённом демоницами блаженстве. Да, совсем не хочется, пусть даже её покрывшееся мурашками и напрягшаяся плоть успела среагировать на воспоминания о том, что может произойти, здесь, на этой постели, этой ночью, если игрунья позовёт Лиру или Домру, тем боле обеих сразу... резкие-мощные толчки и плавные раскачивания утонувших в объятьях тел... смешавшиеся волосы... текущий по коже солёный пот и собирающие его прикосновения горячих губ... переплетённые бёдра... долгие-влажные поцелуи и яростная борьба языков... проникающие повсюду пальцы... умело перемежаемая с грубой силой нежность... пылающая похотью плоть и изливающаяся бурным потоком страсть... хриплые стоны и звонкие крики... Но нет, сегодня ей не хочется этого. Совсем.

Купленные за полтора месяца до переноса крайне дорогие заготовки стали для Иримэ очередной отчаянной попыткой совладать со снедавшей её тоской.... и в то же время вынужденной мерой, позволившей ей избегать потери лица, избегать рискованных экспериментов на интимном фронте и на сурово заминированном поле серьёзных отношений (отторгаемых душой Иримэ почти на физиологическом уровне). Тем не менее покупку двух дорогих заготовок никак нельзя назвать ''дурной выходкой сошедшей с ума бабы'' — помимо смазливой-цеплявшей внешности и продвинутых умений определённого скандально-развратного толка приобретённые игруньей заготовки-демоницы обладали достойным упоминания набором бытовых, кулинарных и боевых навыков, на крепком среднем уровне владели магией, могли исполнять обязанности горничной, личной служанки, секретаря, повара и телохранителя. Для Иримэ названные Домрой и Лирой демоницы стали... нет, не лекарством, но в некотором роде обезболивающим, облегчавшим её состояние бальзамом. Если так прикинуть и задуматься, то нежелание игруньи прикупить аналогичных демонов-мужчин можно объяснить всё теми же особенностями поразившего её недуга... как и радикально игнорирование самой возможности воспользоваться услугами принадлежавших ей мужчин-заготовок — даже во время ни к чему хорошему не приведших активных поисков удовольствий Иримэ ни разу не обратила своё внимание на мужчин-заготовок... как будто боялась этим шагом оскорбить память умершего возлюбленного. Противоречие да! Настоящий бзик, тем более что её личные заготовки мужского пола безусловно с радостью помогли бы своей обожаемой госпоже и также безусловно не обидели бы её ни в постели, ни после за её пределами. Умом Иримэ быть может это и понимала... но вот сердцем и душой принять не могла....

Когда ей становилось совсем невмоготу эльфийка-игрунья звала Домру и Лиру и отдавала себя в их руки, позволяя им по полной продемонстрировать полученные от Системы знания и обусловленные высокой ценой умения. Надо сказать, демоницы старались во всю доставить хозяйке удовольствие, прогнать её хроническую хандру, мастерски чередуя похоть и боль, изощрённые игры и безумные по накалу ласки, остро чувствуя настроение хозяйки и то, что ей было нужно в каждый конкретный момент, умело использовали путы и хлыст или применяли в любовной игре откровенную грубость и даже жестокость... впрочем никогда не переходя разумную грань (помимо всего прочего обе заготовки обладали развитыми ментальными способностями). Лишь на время да, но всё же благодаря демоницам и их играм Иримэ забывала о печали и с головой погружалась в уютный мирок управляемого, безопасного разврата.... потом ей конечно было стыдно, очень стыдно перед самой собой, перед памятью Стриги, перед заготовками, не только перед демоницами, но и наблюдавшими за всем этим со стороны личными заготовками... однако как ни крути, нужно твёрдо признать, без этих ''развратных передышек-потрахушек'' игрунья давно бы капитально поехала кукухой или дико-жутко сорвалась. Демоницы словно клапан давления стравливали скопившийся внутри игруньи ядовитый пар... дарили столь необходимую разрядку требовавшему своего полному сил телу эльфийки... сами получали удовольствие — в общем хранили и спасали игрунью... от неё