– Вы идите, а я здесь побуду. Скажите Вале, пусть принесёт подушку на диван и заберёт вазочку из-под мороженого. – Я почему-то только теперь почувствовала, как на самом деле устала. Короткий отдых был мне просто необходим – чтобы не свалиться окончательно.

– Хорошо, я пришлю Валентину. – Дядя потрогал мой лоб и убедился, что жара нет. – Ты бы после приезда прилегла на часок-другой…

– Ничего страшного! – Я чувствовала себя так, словно надышалась на Крестовском из шарика или сделала пару затяжек сигаретой с «косяком». – Всё будет нормалёк.

Глядя на закрывшуюся дверь, я думала, что завтра нужно попросить у дяди и машину. Чёрный «бумер», одну на троих. Ведь когда-то же закончится этот долгий-долгий день, и настанет новый. Придет, наконец, весна.

28 февраля (вечер). Но этот день всё не кончался – словно мессир Воланд специально раздвинул сутки и остановил время. Вчера в это время я как раз входила в кафе «Полёт» – счастливая, легкомысленная и нарядная. Это было уже в другой жизни. Светлое зеркало моей души ещё не разбили выстрелы у Кремля.

Я думала как раз о том, что в Москве навещу кафе «Боско». Посижу там – может, одна, может, нет. Конечно, на ближайшее время мне ничего не светило. Моделька по кличке Баунти уже прилетела из Киева, а киллер зарядил пистолет.

Это было так давно! А вот другой вечер словно наслоился на сегодняшний. Мы так же сидели в коттедже – только под Питером. А вместо Старика с Петренко дядя пригласил сотрудника ФСКН и моего брата Богдана. Тогда я и получила задание внедриться к «клофелинщикам» через Рахмона Адинаева по кличке Визирь. Тот получил «пятёрик» по какому-то пустяковому делу, вышел по УДО через два с половиной года. И в тот момент снова разворачивал свой бизнес.

Видимо, помогла купленная справка о том, что «папик» болен гепатитом «С», и жить ему осталось недолго. Оказавшись на воле, Рахмон тут же поправился и снова принялся косить волшебную трынь-траву.

– Да Визирь здоров, как бык! – Сотрудник ФСКН по имени Лев Львович смаковал турецкий кофе. Он был очень похож на доброго рассеянного профессора в пенсне. – Всех нас переживёт. Столько народу на тот свет отправил, а сам даже не понюхал никогда. Гоняет на «Порше Спайдер» как Айртон Сенна. Начал Визирь с того, что придумал «билетики». Нарки входили в трамвай или, скажем, в автобус. Пробивали компостером пропитанный смесью билет и нюхали…

– Чем, простите? – переспросила я удивлённо.

– Как же вы молоды, Марианна, если не знаете, что такое компостер! – ностальгически воскликнул Лев Львович. – Ну, штука такая на стене салона, пробивающая в билете дырки. Судя по тому, что Визирь забил стрелку с питерцами, «кексов» вырубают не только клофелином…

– А чем ещё? – простодушно спросила я.

– Вот это нам и предстоит выяснить. Впрочем, не только это. Нужно узнать, как они осуществляют связь и организуют охрану своих заведений. Несколько раз пытались взять в лоб – и всё мимо. Товара нет, клиентов нет. И мы уходим, как оплёванные. А ведь только что всё было в наличии – точно! И никаких сигналов по мобилам, никаких курьеров – всё оцеплено. Ночью даже голуби не летают. Но я в чудеса не верую. Нужно только сам принцип понять. Вот вы и поможете в этом, Марианна. Местные ведь Визиря плохо знают. Вертикали пересекаются, только если наклонятся. А уж его девиц – там паче. Нужна «площадка подскока», понимаете? С улицы туда не попасть. А вот если придёте с Адинаевым, будет совсем другое дело. И потому вам нужно подружиться. Визирь в Москве живёт подолгу. Отдыхает после зоны. Часто посещает ресторан «Де Сад» Урганта и Цекало, что на Якиманской набережной. Там удобнее всего с ним познакомиться. Вы – родные души. Начнёте с машинок, а уж там само пойдёт…

Бедный Лев Львович не дождался моего триумфа. Накануне Нового года умер от инфаркта – прямо за рабочим столом. Но я успела передать ему через Богдана, что у «клофелинщиков» есть целая азбука. Они обмениваются сообщениями через фотостоки или фотобанки. Это – сайты, откуда снимки скачивают за деньги.

И никакой рации не требовалось. Все пеленгаторы были бессильны. Сеть опутала всю страну, ушла за рубеж. И ни одна спецслужба не заподозрила в обычных манипуляциях с фотками переговоры наркоторговцев с потребителями. Кроме того, на «клофелинщиков» давно работали местные руферы.

Целые банды этих верхолазов охраняли клубы «Карамелла», «Монро» и прочие. Они подавали сигналы светом и свистом, а на это не обращали внимания. Передвигались руферы исключительно по крышам. Вниз спускались уже в другом квартале – за оцеплением. И потому перед тем, как начать позавчерашнюю облаву, на крыши отправили спецназ, который и перекрыл пути отхода.

Я мотылялась по всем клубам этой сети. Была даже на сходке в гостинице «Гельвеция», где в перерывах развлекала «папика» глубокими французскими поцелуями. А последний подарила ему вчера вечером – за пять минут до ареста.

Выяснить всю иерархию «клофелинщиков» помог мне тот же «папик». Он то ревновал меня к каждому столбу, то требовал, чтобы я тоже «сняла деньги с клиента». Его это возбуждало, блин! Что ж, так мне оказалось даже удобнее. Узнала всю кухню, не проявляя ни к чему никакого интереса.

Могу гордиться – добавила в историю банды свои пять копеек. Но пришлось поплакать и поломаться – как будто со страху. На самом деле я мечтала попробовать себя именно в этом качестве и тем самым пройти проверку «на вшивость».

Конечно, я боялась сразу же облажаться. «Лучше никак, чем как-нибудь», – думала я, сидя в чёрном «Лэндровере» неподалёку от Исаакиевского собора и хищно высматривая жертву. Но, с другой стороны, кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Чего я уж никак не могла сделать, так это сесть в лужу перед Рахмоном и его дружками. Они внимательно наблюдали за мной и, наверное, проверяли. Тоже ведь не пальцем деланные – все со стажем. И потом допускали, что я могу быть подсадной.

Поэтому они сразу отняли у меня улов, чтобы я не исхитрилась вернуть эти деньги через полицию. В ту ночь мне достались не только «золотая» кредитка солидного банка и очень дорогие часы. Я запомнила, что на них был изображён череп с рубином в зубах. Ни до того, ни после я ничего подобного не видела. «Папик» потом сказал, что это был «Ришар Милль».

Богатый иностранец, говорящий по-английски с акцентом, как раз спустился с колоннады собора и жаждал новых приключений. Наша разведка засекла его ещё в одном из VIP-отелей и довела до Исаакиевской площади.

Я подошла к иностранцу, взглянула снизу вверх влажными глазами и скромно попросила закурить. Специально надела лисью жакетку – чтобы усилить свою сексуальную привлекательность и одновременно продемонстрировать робость. Самцы, подобные моему новому знакомому Альфредо, на такие манки ведутся без проблем. Оказывается, турист прибыл аж из Парагвая.

Через час мы уже сидели в ближайшем пивнике и жаловались друг другу на жизнь. Альфредо признался, что ему надоела роскошь отцовского дома, и он хочет чего-то добиться сам. Наполовину испанец, наполовину немец, да ещё с примесью индейской крови гуарани, он жил в столице – Асунсьоне.