Чизара беспомощно пыталась расслышать в бое барабанов хоть что-нибудь приятное. Можно ли доверять радости Келси, которая омывала ее, петлей цепляя толпу вокруг?

– Зара, ты должна посмотреть на их костюмы – столько перьев! И бисера!

Последний раз лицо Келси было таким в «Чашке», когда она ставила новый трек, направляя толпу при помощи музыки. Конечно, этот многолюдный карнавал был для нее раем. И все это буйство смыло ее неуверенность, страдания и злость на мать. Но разве обязательно лезть так высоко, где ее может видеть вся толпа? Они все еще в бегах.

Впереди раздались победные крики.

– Это была битва! – крикнула Келси и опять засмеялась. – Красные дают пройти голубым! Вот в чем все дело – территория!

Толпа начала расходиться, и Келси спрыгнула вниз.

– Значит, зеройские способности ни при чем? – спросила Чизара. – Просто обычный день Марди Гра?

– Ни при чем. – Келси все еще оглядывала толпу. – Обожаю этот город. Он создан для толп. Традиции, которые собирают людей вместе, дают им повод потанцевать и попеть.

– Наверное, – пожала плечами Чизара.

– Шествия, музыка. – Келси улыбнулась. – Конечно, все зерои придут сюда.

– Я бы предпочла быть в другом месте. – Чизара взяла Келси за руку и потянула ее сквозь качающиеся телефоны и камеры, мимо искорок сердец и разума. – Мы ищем твою маму, помнишь? Или ФБР, или других зероев. А не новый парад – или что там это было.

Она потащила Келси в тихий переулок с балконами, увешанными цветочными ящиками. Знакомые схемы домашней техники успокоили боль Чизары, а стоящие в ряд дома образовали барьер между ней и водоворотом карнавальных толп Нового Орлеана.

Келси опять начала пританцовывать.

– Думаю, мы тут многому научимся.

Чизара застонала:

– Хотела бы я, чтобы эта учеба не была такой болезненной.

Келси сочувствующе улыбнулась.

– Тебе нужно отвлечься. Идем.

Она повела Чизару прочь от толпы, между темными зданиями складов. Они были по большей части заброшены, внутри валялись и висели артерии мертвой техники. На стенах бледнели грязные полосы, отмечавшие уровни прошлых наводнений. Окна были выбиты или заколочены, на дверях и воротах висели ржавые замки. Половина фонарей не горела.

– Посмотри сюда, – сказала Келси и закружилась посреди улицы. – Пусто. Дешево. Но так близко к Бурбон-стрит. Идеально для новой «Чашки Петри», верно?

– Не думаю, что это хорошая… – Чизара, нахмурившись, всматривалась вперед.

Что-то было не так. На горизонте чего-то не хватало.

Да, вон там – белое пятно, дыра в безумном лоскутном одеяле сигналов. В конце квартала стоял старый склад, из которого не исходило никаких электронных пульсаций. Не так уж странно для этого полузаброшенного района, за исключением того, что здание блокировало и город за собой. А рядом с одной из дверей погрузочной площадки ярко светилась чужеродная электронная схема.

Чизара хмыкнула.

– Что?

– Похоже, ты не первый зерой, которому пришла эта идея. Выключи телефон.

Келси широко открытыми зелеными глазами проследила за взглядом Чизары.

– Почему?

– Потому что на том складе клетка Фарадея.

– Ты имеешь в виду как в «Чашке»? Думаешь, тут живет другая Авария?

Чизара пожала плечами.

– Я не могу проникнуть внутрь. Давай подойдем поближе, может, ты почувствуешь внутри толпу.

Келси милостиво выключила свой телефон, и они пошли по улице, держась в тени. С реки дул холодный ветер, и внезапно темнота наполнилась страхом.

– Знаешь, это может оказаться правительственной лабораторией, – пробурчала Келси. – Для экспериментов над зероями.

– Не похоже.

Светящийся клубок электроники у погрузочной площадки был приглашением, созданным некой родственной душой.

– Внутри люди, – тихо сказала Келси. – Человек пятнадцать-двадцать.

Грязное кирпичное здание нависало над ними, по окнам лучами расходились трещины от брошенных камней. И там, спрятанная в старой распределительной коробке, к Чизаре взывала хорошенькая головоломка.

– Они заняты, все что-то делают, – прошептала Келси, когда они притаились за выступом погрузочной площадки. – Сосредоточены, и им нравится то, что они делают. Если бы это была «Чашка», я бы сказала, что они готовятся к вечеринке.

– Двадцать зероев?

Чизара задумалась, что́ можно сделать такой силой. Не просто шалости и членовредительство. Что-то большее. Возможно, способное изменить мир. Но не обязательно же все они зерои? Даже в «Чашке» им помогал Крейг.

Чизара поискала в соседних складах хоть один проблеск телефона или призрачную искорку органического электричества: сердцебиение, связи между нейронами мозга. Ничего.

– За нами никто не следит?

– Я никого не чувствую, – сказала Келси. – Но, может, лучше позвать Клип?

– Я не собираюсь ждать.

Чизара подтянулась и забралась на погрузочную площадку. За толстой окрашенной в угольно-серый цвет подъемной дверью находилась распределительная коробка. Все остальные двери были заварены. Другого пути в это убежище, свободное от сигналов и постоянных уколов города, не было. Только через распределительную коробку, которая обжигала своей энергией и соблазняла запутанностью.

Чизара выдала тихий удивленный смешок.

– Что смешного? – прошипела Келси.

– Эта штука. – Она показала на коробку. – Настоящая головоломка.

Келси уставилась на коробку.

– Она выглядит неисправной, но может ударить током, если не будешь осторожной.

– Она подсоединена к подъемной двери. Похоже на замок, даже больше чем замок. Тест.

– А может, ловушка?

Чизара мысленно проникала в схемы, глубже и глубже.

– Нет, это задачка. Вкусняшка для Аварий. Займет минуту.

Келси переплела свои пальцы с пальцами Чизары и крепко сжала.

– Ты уверена? Что, если это федералы? Или просто плохие парни?

Но Чизара едва слушала ее – она уже нырнула в Замочный мир.

Она словно попала домой, но в то же время все было совершенно новым. Как будто она передвигалась в тесных лабиринтах египетской пирамиды со спиртовкой в руках, по пути сражаясь с крысами и полубогами. Некоторые части приходилось отводить в сторону, другие ломать и сразу же чинить, чинить и ломать одновременно, разделять силы на два маршрута, потом добавлять третий…

Чизара смутно осознавала, что по спине стекает пот, что Келси обеспокоенно шепчет, что каждая мышца в теле напряжена от сосредоточенности, предвкушения, усилий думать в десяти измерениях. Может, даже совсем не думать, а просто быть этим замком.