Расплавление активной зоны реактора завершилось взрывом станции — через несколько секунд яркие капли жидкого металла стали темной пылью космического пространства.

К этому времени Червь покинул гибнущий объект, вынесенный наружу потоком теплоносителя.

Соединив свои элементы, обладающие памятью формы и молекулярными штампами «склеивать здесь», и переведя встроенный МГД-генератор в обратный режим электродвигателя, Червь возвращался на базу Альянса.

2

До этого дня Червь никогда не видел никого из хозяев.

Команды — координаты цели и размер намечаемого ущерба — поступали от мегасервера Альянса. Он же осуществлял профилактическое сканирование тела Червя на соответствие цифровым прототипам.

Червь должен был постоянно работать, потому что Западный Альянс не оставлял в покое независимые от него коммуникации и добывающие предприятия. В эту работу входило нападение на транспортников, идущих в пояс астероидов, уничтожение ретрансляторов радиочастотной и фотонной связи, диверсии на космических станциях, рудниках, мобильных комбинатах вроде тех махин, что ползают по Ио и Марсу, оставляя за собой отвалы пустой породы и зародыши новых комбинатов…

Хозяин подошел к краю бассейна, в котором наноассемблеры занимались восстановлением тела Червя, потрепанного взрывом сероводорода на Ио, — питаться там приходилось, окисляя эту дрянь. Стряхнул пепел с сигары прямо в восстанавливающий гель. И пояснил с усмешкой: «Твоя механохимия, приятель, способна переработать любое дерьмо в конфету». Вместо двоичного кода и коммуникационного порта для близкой связи Хозяин использовал голосовой адаптер и аналоговый сигнал. Совсем как человек. Даже присел, пытаясь разглядеть красными огоньками глаз мускулистое тело Червя среди глянцевых разводов.

— Тебе, милый мой DANNY 2WURM, предстоит проникнуть на большую космическую станцию «город света» и вывести из строя ее энергетическую систему. После этого пребывание противника в космосе в виде людской массы закончится. Почему я пришел собственной персоной? Чтоб ты усек, что не можешь ошибиться.

Хозяин снова задымил сигарой, зажмурившись от удовольствия:

— Кстати, тебе что-нибудь снится? Странное, в твоем положении противоестественное? Например, что ты едешь в телеге, лежа спиной на соломе, а твои глаза смотрят в бесконечное звездное небо над головой. Ты мечтаешь о полетах, о высоте.

— Нет, Хозяин. Но я узнаю значение тех непонятных слов, которые вы назвали: телега, солома.

Червь понял, что новое задание будет самым непростым в его недолгой жизни.

Перелет в тридцать земных суток — в контейнере на борту космического грузовика; впрочем, часть сенсоров он оставил налипшими на корпус судна. И вот в оптическом обзоре словно вырастают огромные соцветия. Их можно принять за пылевые облака. Но лучи солетты прорезывают правильные формы и обводят их ярким кантом. На платформах — пестрые гроздья геодезиков и бакиболов, конструкции, напоминающие кристаллы кварца и елочные игрушки из фольги. Жилые и производственные модули играют искрами под ярким светом. Между ними что-то вроде хрустальных ульев — многоуровневые оранжереи, где в гексагональных ячейках из Q-yr-лерода растет, пузырясь, водорослевая масса и превращается в разные вкусности ответственными бактериями с молекулярными штампами «Госмикроб» на мембране. Бутоновидные «матки», заполненные растопленным веществом комет и насыщенные наноассемблерами, которые наращивают тело города. Комплексы по извлечению из пород гелия-3, похожие на колпаки, прикрывшие головы троллей. Огромные раковины главной энергетической установки. И термоядерная солетта, сияющая в центре города, пронизывающая светом его прозрачные оболочки и давшая ему название.

Все это российско-индийский космический город, находящийся сейчас на орбите Юпитера. Город-отец с пышным именем Шветапур, плывущий через Солнечную систему и превращающий вещество небесных тел в дочерние города.

Считается, что в «городе света» работает две-три сотни настоящих людей — последних в космосе.

DANNY 2WURM попадает в Шветапур в контейнере с замороженными биомехами и оказывается в бассейне, где эти ихтиомимоиды, насыщенные гликопротеинами-антифризами, разогреваются и начинают шевелить плавниками.

Червь не отказал себе понежиться в лучах солетты, запустив водородный фотосинтез и подзарядив топливные элементы. Приятно позавтракав и выйдя через трубу подачи кристаллического корма, Червь оказался в помещении с мощными трансформаторами.

Метнув сгусток напряженной пустоты, получил обратно образ магнитопровода: рядом люк под азимутальным углом тридцать в сферической системе координат. Винты вросли ржавчиной в резьбовые втулки.

Впившись в люк вакуумными присосками, сдернул его — унтертехи-чистильщики были уже на подходе — и соскользнул в трубу. Здесь не за что было цепляться, абсолютно гладкая нанокарбоновая поверхность.

Червь заполнил трубу по диаметру, однако бегущее магнитное поле препятствовало его движению.

Тут город начал пространственную переориентацию, центробежная сила швырнула Червя по трубе и выбросила через открытый порт магнитопровода километром дальше. В этом отсеке кишело скребнями с брюшками из титан-ниодимового ниточного сплава. Это гарантировало отсутствие следящей нанокристаллической пыли.

Скребни вдруг сыпанули в стороны, появилась морда технозавра с огромными загребущими губами. Их создавали как мегачистильщиков, способных подметать всякую мелочь в любых количествах.

За губами видны четыре здоровенные челюсти, смыкающиеся и размыкающиеся по горизонтали и вертикали, украшенные двумя рядами диамантоидных шипов — явно для измельчения более крупного мусора.

Червя об этом не предупреждали.

Он подпрыгнул как мячик, прилип к потолку и упал в раскрывшуюся пасть завра, прежде чем тот успел сомкнуть челюсти.

Где-то тут, в ворохе его наноплантовых внутренностей, затерялась шина расширения, скорее похожая на кишку, чем на позвоночник, — надо поскорее подключиться к ней коннектором-вампиром. Засек ее слабенькое излучение, впился штекером и занялся подбором кодов прерывания. Завр, устроенный как пылесос, попытался выдуть Червя наружу порывами ветра до 200 км/час. Удалось сымитировать прерывание от контроллера смыкания челюстей — теперь несколько миллисекунд потратим на то, чтобы вбить в регистр инструкций у дурной твари указатель на «возвращение в домик».

И завр неспешно двинулся обратно с Червем во чреве.

Они оказались в огромной ячеистой структуре. Пора покинуть гостеприимного переносчика через заднее сопло.

Ячейки образованы трубчатыми соединениями, которые при большом оптимизме можно назвать «балками». В мрачном мерцании органических светодиодов было видно, что они на самом деле являются трубами, прозрачными и пульсирующими. По ним под воздействием электродов текут разноцветные электролиты, участвующие в катаболизме «города света», выстроенном в значительной степени из квазиживого нанопланта.

Двигаться по такой балке крайне неудобно, приходится ползти, обвивая ее.

В соседней ячейке что-то шевелится. У этого «чего-то» круглая головка, из-под зеркального забрала свисают слюни катаболитов, а гибкое тело толщиной со шланг украшено присосками. Явно биомех. На голове мощный разрядник: два рога побольше и множество мелких — стопки нейронов, мутировавших в электрические органы.

Разряд опалил Червя и сбросил в направлении центробежной силы. Приземление на следующую балку оказалось жестким.

Биомехи, похожие на мокриц, были и здесь, причем со всех сторон.

Они лупили фиолетовыми разрядами, напряжением в несколько киловольт, — если попадали в балку, та мгновенно