Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Послания Тимеона необходимо читать между строк, – не согласился Люциан. – Он хочет, чтобы мы обошли закон. Мы должны найти путь разрушить магию крови, чтобы Кассия своей душой могла спасти Бела.
Мне крайне не нравилось, в какое русло свернул этот разговор. При всем уважении к стараниям моих друзей…
– Мне не нужна душа Кассии! – Мой тон не терпел возражений. – Она наконец-то свободна, такой и останется.
Грим со стоном запрокинула голову назад, а взволнованная Ариана в этот момент подошла ко мне.
– Ты же не обязан заявлять о своих правах на нее как ее мастер. Это всего лишь формальность.
– Все намного сложнее, Ари. Ты-то должна понимать.
– Оооох, пожалуйста! – застонала Весса. – Ты реально считаешь, что этим отвратительным героизмом сможешь заработать очки у этой девушки? Ей нужен мужчина, который сумеет ее защитить, а не коматозная тряпка, которая будет пускать слюни в каком-нибудь подземелье в катакомбах, потому что из-за своей чрезмерной порядочности не может принять ее душу.
– Как бы то ни было, – поспешно вмешался Люциан. – Вы не должны принимать это решение сразу. Но так как у нас не очень много времени, надо по крайней мере попробовать снять закл…
– Я сказал «НЕТ»! – сердито оборвал его я.
Элиас шагнул вперед. Понятия не имею, злился ли он на меня за тот выпад или нет. Трудно сказать, учитывая невыносимое самообладание командира.
– Спорьте сколько угодно, – холодно заявил он. – Это не меняет того факта, что решение принимаете не вы.
Ари тут же кивнула.
– Да, точно. Решать должна Кассия.
Я почувствовал, как хрупкое тело напряглось в моих руках.
– Что нам делать, Кассия?
– Мы будем ориентироваться на тебя.
– Есть мастера похуже Бела.
– А ты не хочешь?..
На Кассию со всех сторон посыпались вопросы, и никто не замечал, как сильно они на нее давили. У меня в венах бушевала сила. Я вновь ощутил, как в глазах собирается тьма. У меня оставался выбор. Либо заткнуть их всех, либо…
Я унесся в ночь вместе с Кассией.
Кассия
Аппетит приходит во время еды
Когда мир наконец перестал проноситься мимо меня, нас приветствовал громоподобный рокот. Всего в нескольких метрах от меня волны с такой силой разбивались о скалы, что я чувствовала их мощь до мозга костей. Было темно, но в серебряном свете полной луны я поняла, что мы стояли в маленькой бухточке под поместьем Бела. Хотя, скорее всего, это просто причал, высеченный глубоко между двумя утесами. К полу крепились тяжелые железные кольца, а вниз, в бушующий прибой, вела узкая лестница.
Бел все еще крепко прижимал меня к себе. Однако сейчас обстоятельства изменились. Мы здесь одни, и его близость внезапно превратилась в опасность, с которой я не могла справиться. Я уперлась руками ему в грудь и обрадовалась, когда он меня отпустил. Неохотно, но без единого слова.
– Извини, – пробормотал он. – Не хотел тебя напугать. Я… рефлекторно отреагировал.
Наверное, так действительно можно назвать ситуацию, когда буквально хватаешь кого-то под руку и убегаешь с ним прочь. Но вряд ли именно я имела право осуждать его за инстинкт бегства. На самом деле я даже благодарна Белу за то, что он увел меня от остальных. Они переживали за своего друга. Это понятно. Бел в большой беде, а я, вероятно, могла его спасти. Поэтому никто не понял бы моих колебаний. Никто бы не понял, что ко мне только что вернулась душа, что я не могла ее отдать, что я хотела быть свободной. С другой стороны, нельзя же бросать Бела на произвол судьбы из чистого эгоизма. Это бы означало, что я ничуть не лучше его, не так ли?
– Даже не думай об этом, Кассия, – оборвал мои мысли Бел. Он смотрел на меня с понимающим блеском в глазах и непоколебимой уверенностью в себе. – Ты не обязана дарить мне свою душу. Я попадал и в более безвыходные ситуации и тем не менее находил способ выйти сухим из воды.
– Дай угадаю, – проворчала я, – ты импровизируешь?
– Делаю то, что у меня получается лучше всего. – От улыбки его губы приоткрылись, а зубы сверкнули в темноте. Очаровательные ямочки на щеках дополнили образ и придали ему озорства.
Кого он пытался обмануть?
Я оторвала взгляд от его, вне всяческих сомнений, очень привлекательного вида и с досадой перевела глаза на ночной прибой.
– Да, в последний раз великолепно сработало.
Бел вздохнул:
– Давай больше не будем об этом. У нас есть повод для праздника: ты снова полностью принадлежишь самой себе.
Верно. И теоретически это было бы восхитительно и подарило бы мне облегчение и освобождение… если бы не горький привкус.
– Да, но какой ценой.
– Нет слишком высокой цены за твою свободу, – с убийственной серьезностью откликнулся он.
Красивая фраза. И все же просто фраза. Потому что где начиналась моя свобода и где кончалась его? Так ли сильно меня останавливала необходимость пообещать ему свою душу, чтобы оправдать сто лет мучений Бела? Да, он совершил ошибку и должен за нее ответить. Но только передо мной. Ни перед кем другим.
Задумавшись, я отошла от него и направилась к краю пристани. В отличие от окружающих нас скал земля была плоской и до гладкости утоптанной миллиардами шагов, которые, должно быть, пережила. Существовал ли этот причал в те времена, когда Бел появился в Риме? Наверное.
Я села на верхнюю ступеньку лестницы и подтянула колени. Двенадцатью крутыми ступенями ниже бушевал прибой. Брызги бились о камни и уносились с ветром.
Стоп. Ветром? Я не чувствовала ветер.
– Отзови свою силу, – попросила я Бела. Видимо, так привыкла к постоянному присутствию его запаха, что не заметила незримую сеть, которую он сплел вокруг нас.
Бел ничего не сказал. Вскоре после этого на меня налетел порыв холодного ветра, взъерошил мне волосы и покрыл кожу тонкой пленкой соленой воды. По спине побежали мурашки, но мне нравилось быть так близко к дикой природной стихии.
Бел молча сел рядом со мной. Не на лестницу. Демон просто воспользовался соседней скалой и свесил ноги над смертельной пропастью.
– Подарок от Ари? – поинтересовался он.
Я удивленно взглянула на него. И лишь когда Бел указал на мое бедро, заметила, что ветер трепал и мое платье, обнажив тем самым ациам Ари.
– Она дала мне его взаймы, – ответила я. – И сказала, чтобы я испортила тебе костюм, если ты зайдешь слишком далеко.
Бел от души рассмеялся. И этот смех звучал так беззаботно, что