— Вы говорите так, будто я попадаю как раз в оставшиеся шестьдесят четыре процента, — сказал он.

— Я не стану тебя обманывать, Трей. Ткани в твоих яичках очень серьезно пострадали. Ты прожил с этим уже два года, и… какое-то улучшение представляется мне крайне маловероятным.

— А в чем же тогда состоит наполовину хорошая новость?

— У тебя яички не атрофируются, но… — он с извиняющимся видом развел руками, — нельзя с уверенностью сказать, что это и дальше будет так.

— Какое это имеет значение в уже сложившейся ситуации?

— У одной трети мальчиков, у которых был орхит, вызванный свинкой после наступления половой зрелости, наблюдается сжатие одного или даже двух яичек. Ты молод и силен. Ты ведешь здоровый образ жизни. Живешь в семье с хорошим уходом. Возможно, что тебя минует хотя бы эта опасность.

Каждый третий. Теперь по утрам до конца жизни он будет проверять свои яйца. Суровая реальность пахнула на него леденящим холодом, и он оцепенел. У него никогда не будет сына… или дочери. Ему никогда не стать отцом. Кэтрин Энн никогда не будет матерью — у нее не будет детей от него. А эта девушка, будучи сиротой, наверняка мечтает о детях. Она точно хотела бы иметь семью.

— Скольких людей необходимо известить об этом? — спросил Трей.

— Никого, если ты сам не дашь на это своего согласия. Это конфиденциальная информация, которая остается только между врачом и пациентом.

— Хорошо. Я хочу, чтобы об этом никто не знал. — Трей поднялся на негнущихся ногах, читая в полном сочувствия взгляде доктора Томаса немой вопрос, касается ли это и Кэти.

К поездке они обзавелись новой одеждой. Мейбл настояла на том, чтобы купить ему легкую спортивную куртку и брюки, которые он наденет в самолет, а Берт удивил Джона дорогим темно-синим блейзером от «Хики-Фриман» и широкими брюками. «Чтобы они там у себя во Флориде знали, что мой мальчик — не какая-нибудь деревенщина», — заявил Берт. Глядя на них в аэропорту, таких высоких, крепких и красивых, Кэти поражалась тому, как щедро их одарила природа. Казалось, ни один Божий дар не минул их. И все же под внешним восхищением ими обоими в душе у нее таилось странное дурное предчувствие. Что-то изменилось в Трее за последние двадцать четыре часа, не считая приступов дурного настроения, которые на него иногда накатывали. Вчера вечером он отпросился, чтобы не встречаться с ней, сославшись на то, что ему нужно собирать вещи в дорогу. Обычно за него это делала Мейбл. Заметив восхищенные взгляды, которые бросали на них другие пассажиры, она поймала себя на мысли, которая, словно холодная как лед пуля, пронзила ее мозг: «Возвращайся ко мне, Трей».

Перед тем как идти с Джоном на посадку, Трей отошел с ней в сторону, чтобы попрощаться наедине. Она с трепетом ждала, что он повторит вслух их обычное прощание, но на этот раз Трей этого не сделал.

— Я буду по тебе скучать, — произнес он вместо этого и поцеловал ее между глаз, впервые за все случаи их расставаний.

И теперь уже она сказала:

— Не забывай меня, пока тебя здесь не будет.

— Как бы я смог? — ответил Трей и добавил: — Я оставляю тебе свое сердце.

В тот год весна еще толком не началась, а температура уже так скакнула вверх, что побила все многолетние рекорды жары. Полевые цветы гибли, так и не успев расцвести, а нежная зелень трав прерий быстро поблекла под знойными ветрами, иссушившими землю. Установившаяся жара, как и отрицательная температура зимой, загнала взрослых по домам. Это был такой промежуток времени, в котором только молодые могли находить удовольствие.

— Эмма, ты не чувствуешь, как что-то новое висит в воздухе этой весной? — спросила подругу Мейбл.

— Конечно, Мейбл. Температура-то под сорок градусов.

— Нет, я имею в виду не только эту беспрецедентную жару. Есть что-то еще.

— Печаль. Наши дети уезжают от нас.

— Да, это тоже… но есть и что-то еще…

У Мейбл наступил один из моментов, когда проявлялся ее дар ясновидения, но Эмма тоже разделяла ее ощущение, ибо, как и подруга, чувствовала, как нечто новое, пока еще невидимое, вошло в их мир. Возможно, это было одиночество, которое, словно большая черная птица, следившая за ними с высокой ветки, только и ждала момента, когда Кэти, Трей и Джон уедут, чтобы тут же броситься на них. Даже Руфус чувствовал это. Пес часто скулил без всякой причины и постоянно следовал за Кэти, наступая ей на пятки, куда бы она ни шла. Когда к ней приходили ребята, он клал голову сначала на колени Трею, потом — Джону, а его выразительные глаза были такими грустными, как будто внутренний голос предупреждал его об их скором отъезде.

Трея с Джоном не было уже пять дней. Мейбл приятно удивила их, выделив им деньги для того, чтобы они взяли напрокат машину и посмотрели Майами, когда их двухдневный ознакомительный визит в университетский кампус будет закончен. Они планировали снять номер в мотеле и немного побыть туристами. И только в конце своего пребывания здесь юноши хотели осмотреть город. Им нужно было очень многое увидеть и сделать в кампусе.

В аэропорту Майами, ожидая, когда их пригласят на посадку в самолет, чтобы лететь домой, Трей сидел, отрешенно закрыв лицо руками, словно человек, который только что услышал самую ужасную новость в своей жизни. Сидевший рядом с ним Джон относился к его переживаниям холодно и без всякого сочувствия. Трей заговорил, не убирая ладоней от лица.

— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, Тигр.

— Откуда ты можешь это знать, ТД?

— Думаю, ты считаешь меня жалким куском дерьма.

Выразительное молчание Джона подтверждало его догадки.

— Но есть вещи, которых ты не знаешь, — продолжил Трей.

Джон провел рукой по волосам.

— Тогда расскажи мне, Трей. Что за дьявол вселился в тебя? Ты слетаешь с катушек, ни с того ни с сего начинаешь беситься. Ты хоть раз подумал о Кэти, которая осталась дома?

Трей опустил руки и повернулся к нему; в глазах его застыло страдание.

— Конечно, думал! В противном случае я не чувствовал бы себя таким несчастным. Я… мне стыдно, но… но я уже не знаю, что мне делать…

— Что ты имеешь в виду? Что значит «не знаю, что мне делать»?

— Джон, эти несколько последних дней навели меня на мысль…

— Не перегибай палку.

— …что… что, возможно, нам с Кэти нужно бы немного поостыть на какое-то время, пока я сам не пойму, что смогу оставаться верным ей. Любовь на расстоянии загорается с новой силой… так, кажется, говорят? Я должен дать себе время — и пространство, — чтобы понять, как я мог… слететь с катушек, как ты выразился, всего за пять дней разлуки с ней.

Джон с отвращением слушал его, но не особенно удивлялся этим словам. С первого момента, едва парни шагнули на территорию кампуса, они попали в окружение невообразимо шикарных крошек команды «Ураганов», официальных принимающих хозяек школы, задачей которых было показать новобранцам их учебное заведение и всю территорию, что-то вроде бобетт, только намного круче. Джон ловил блуждающие взгляды Трея, отмечал его восторженные отзывы о девушках с «ногами от ушей», слушал его рассуждения о том, что для разнообразия неплохо было бы покрутиться среди девчонок, которые интересуются футболом. Были там и другие студентки, которые буквально бросались на них обоих: десятки сексуальных, стильных, утонченных красоток, похожих на розы, которые только и ждут, когда их срежут. Эти девушки отличались от симпатичных, но провинциальных — за исключением Кэти — девчонок у них дома, как земля и небо. Пораженный привлекательностью и готовностью девушек из кампуса, Трей скакал там, словно жеребец, которого выпустили на лужайку с клевером.