– Проблема не в том, что ты мало бываешь дома, ты даже когда здесь, все равно находишься мыслями в другом месте. В последнее время ты очень сильно изменилась.

Анна похолодела.

– В смысле?

Он не ответил, только продолжал пристально смотреть на нее. Вязкая тишина окутала их. Наконец муж легонько тряхнул головой и вышел. Она услышала его шаги в прихожей. Головная боль обручем стянулась вокруг головы.

Хуже всего было не то, что сказал Матиас, а то, что он был прав. А еще через несколько дней наступит Рождество.

Рождество не принесло желаемого облегчения, как о том мечталось Анне. Бо́льшую часть подарков она купила двадцать второго, и в тот же вечер они с Матиасом приготовили рождественский ужин. Топор войны снова был закопан, во всяком случае, на время праздников. Все равно деваться им было некуда. Вечером накануне сочельника из Испании прилетели ее родители. Они пробыли у них дома трое суток, и Анне с Матиасом волей-неволей приходилось изображать радость. Несмотря на то что на следующее утро после сочельника ее лихорадило, Анна все равно встала и отмечала праздник с несколькими таблетками Alvedon в желудке. Оставаться в постели было не вариант.

Второго января она уже вернулась к работе, не в силах думать о том, что праздники, во время которых она так надеялась отдохнуть от лихорадочно-напряженной осени, пролетели, словно их и не было. Новый год не сулил ничего хорошего. Анна знала, что дни Дианы на посту главного редактора сочтены, но не знала, чем обернется ее разоблачение. Насколько сильно пострадает при этом журнал? Издательство? Она сама?

На подоконнике с прошлого года остался стоять рождественский гном с радостно поднятыми вверх ручками. На лице застыла преувеличенно широкая улыбка. Анна подавила в себе желание накинуть на голову игрушки свитер, чтобы не видеть пялящихся на нее глаз. Вместо этого она убрала толстую золотистую гирлянду, которую кто-то повесил ей на монитор. Есть ли что-нибудь более безрадостное, чем рождественская мишура после наступления нового года?

Она успела просидеть совсем недолго, как у нее вдруг что-то хрустнуло в спине. Анна встала и потянулась. Она дала себе слово меньше времени проводить на работе в новом году и снова начать заниматься спортом. Только не с Хенриком. Она понимала, что все эти новогодние обещания – сплошной самообман. И все же она не могла себе позволить сдаться так просто.

Вероника грызла имбирные пряники из жестяной банки, которые завалялись здесь с Рождества. Крошки сыпались на стол и смешивались с остальным мусором.

В арт-директоре как будто появилась несвойственная ей доселе мягкость. Не только потому, что на ней были трикотажные брюки и худи, а на лице почти ни грамма косметики, – вся она излучала дружелюбие, которое Анна прежде никогда не замечала. Неужели она так подобрела к Анне после их стычки перед Рождеством? И после вечера, проведенного с Евой в ресторане?

– Не понимаю, – задумчиво проговорила Анна. – Рождество пролетает так незаметно, а чувствуешь себя после, словно вагоны разгружала.

– Все дело в проглоченных на Рождество вкусняшках. Каждый год их количество остается неизменным, но чем короче праздники, тем быстрее все съедаешь.

– И хотя все постоянно твердят, что на этот раз купят меньше подарков, каждый год покупают все равно столько же. Наверное, это закон природы такой.

Анна вздохнула, подумав о напряженном Рождестве в компании своих родителей. Ее мама разволновалась, узнав, что ее дочь слишком много работает, и настоятельно велела ей поумерить пыл, не забыв следом намекнуть, что Анне стоит больше времени уделять дочкам и хозяйству. Бедняжка Матиас, ведь ему приходится все делать одному по дому.

Прямо так уж и все. Ее мама всегда была любительницей сгущать краски. Но Матиас выглядел довольным.

В ответ Анна сжала кулаки под столом и проглотила обиду, даже не поперхнувшись от возмущения. Она ни за что не поддастся на провокацию. Ради детей Анна не хотела превращать сочельник в пьесу Нурена[9].

– И все же неплохо, что теперь мы здесь, в тишине и покое. Как там говорят – после выходных с семьей человеку нужны еще одни выходные, чтобы от нее отдохнуть? – улыбнулась Вероника.

– Хм, но приятные моменты тоже были, – призналась Анна. – Тесс почти никуда не уходила из дома, и Алиса, кажется, была рада провести побольше времени со своей старшей сестрой.

На Рождество Тесс была другой, не такой, как всегда. Словно взяла временную паузу в своей эмоционально-переменчивой жизни подростка. Немного успокоилась и снова стала ребенком. Когда бабушка с дедушкой улетели обратно в Испанию, на семью снизошел покой. Тесс с Алисой играли в карты и «Монополию» и вместе смотрели ролики на YouTube. Сперва Анна подумала, что, может быть, старшая дочка снова с кем-нибудь поссорилась в классе, потому что она казалась непривычно тихой и не делала никаких попыток поговорить с кем-то из друзей по телефону. Но кто их знает, эту современную молодежь, может, они общаются в чате? В этом кроется недостаток современных технологий. В том, что дети могут напрямую связываться со своими приятелями без ведома взрослых. Из-за этого Анна знала о друзьях своих дочек куда меньше, чем в свое время родители знали о ее. Звоня в детстве кому-нибудь из своих подружек домой, Анна всякий раз опасалась, что трубку возьмет чья-нибудь занудливая мама или чей-нибудь занудливый папа. Но еще хуже бывало, когда ты шел в гости к другу, а его могло не оказаться дома. Тогда приходилось сидеть и ждать его на кухне или в прихожей, пока его родители мучили тебя своими допросами. Теперь, будучи взрослой, Анна видела в этом даже некий плюс. После Нового года Тесс стала проводить много времени со своей новой школьной подругой по имени Натали. Анна пыталась узнать у дочери, что же случилось с Ловисой, ее лучшей подругой с детского сада, но не получила внятного ответа.

Было бы ей легче с сыном-подростком? Вероника родила своих меньше чем за четыре года. Все трое, можно сказать, погодки. В каком-то смысле это даже логично, что у Вероники – мальчики. Анна понимала, что это из области предрассудков, и тем не менее не могла представить свою коллегу в роли мамы с кучей дочек. Вероника была суровой, честной и редко шла на компромисс. Она двигалась вперед, словно дорожный каток, сминая все на своем пути. Но Анна знала, что арт-директор и должен быть таким. Действительно хорошему журналу нужен волевой главный редактор, который отстаивает содержание, и жесткий арт-директор, сражающийся за форму. Борьба между текстом и оформлением похожа на перетягивание каната и идет только на пользу конечному результату. Анна была в этом убеждена.