Она улыбнулась кончиком рта, и я повернулась к Павлину. Тот стоял рядом и, чтобы чем-то себя занять, разглаживал складки тоги.

— Придешь завтра на ужин?

— Я думал, что мы договорились о следующей неделе, верно?

— У меня появилось свободное время.

— Боюсь, что он не сможет прийти завтра, — вмешалась в разговор Лепида, беря Павлина под руку. — Он обещал отвести меня на последнюю постановку сезона.

— Разве я обещал? — удивленно посмотрел на нее Павлин.

— Обещал, — ответила Лепида, не сводя с меня глаз.

— Понятно. Тогда на следующей неделе, Афина?

— На следующей неделе тебе, возможно, тоже не удастся… — Лепида провела пальцем по его сильному плечу.

— Тогда, может быть, в преторианских казармах в следующем месяце. — Я напоследок быстро пожала Павлину руку. — Если желаешь нанять меня для развлечений, Лепида, обращайся к претору Ларпию. Он великий покровитель музыкантов, надеюсь, ты слышала о нем? Хотя, возможно, в музыке ты не сильна. Он устраивает мои выступления. Договориться о них следует заранее. За три недели. Сегодня на меня очень большой спрос.

— Как и всегда. Среди определенного круга людей.

Я улыбнулась. Она тоже ответила мне улыбкой. Я вышла из комнаты.

— Ты уже была раньше знакома с Афиной? — услышала я вопрос Павлина, обращенный к его мачехе.

— Нет, — последовал беспечный ответ. — Вижу ее впервые в жизни.

Мне потребовалось время, чтобы отдышаться и прийти в себя. Казалось, я только что пробежала целую милю. Однако мне предстояло еще одно вечернее выступление, и мне было некогда думать о Лепиде Поллии. Хотя я и была известной певицей, я все еще оставалась рабыней и не могла отправиться домой и поплакать в подушку, даже если мне этого очень хотелось. Мне пришлось исполнять музыку и ласково улыбаться гостям, развлекать которую меня отправил Ларций… и порой выносить это бывало столь же тяжело, как пинки и пощечины моих давних дней, когда я была безгласной тенью Лепиды.

— Прекрасный вечер, Павлин, — зевнув, произнесла Лепида, когда они вылезли из паланкина. — Выпей вина перед тем, как вернуться в казармы.

— Я лишь загляну к Сабине.

— Как пожелаешь.

Сабина уже засыпала, держа в руках матерчатую лошадку, набитую соломой. Глаза девочки были закрыты, и она трогательно улыбалась. Павлин осторожно погладил ее по голове и тихонько выскользнул из комнаты.

В доме было темно и тихо. В жарком воздухе летней ночи из атрия тянуло крепким запахом жасмина. Павлин по задней лестнице спустился в зал и прошел мимо библиотеки. Минуя последнюю комнату, комнату своей мачехи, он увидел, что дверь приоткрыта. Павлин подошел ближе и остановился.

Лепида стояла возле постели, повернувшись спиной к двери. Кучка сапфиров поблескивала на прикроватном столике. Волосы ее были распущены и черной волной ниспадали на спину. Он только сейчас понял, насколько они красивы, эти иссиня-черные локоны.

Лепида грациозно потянулась, и свет единственного светильника упал на ее белые руки. Платье голубого шелка соскользнуло с одного плеча. Лепида легонько повела другим плечом, и оно, шурша, упало на пол.

Павлин закрыл дверь и зажмурился. Устыдившись, он отпрянул назад, но наткнулся на огромную вазу. Ваза пошатнулась. Торопливо подхватив ее, он поставил ее на место, зато при этом опрокинул статую купающейся Афродиты. Грохот показался ему оглушительным, и он со всех ног бросился бегом по коридору.

На следующий день он пришел, чтобы увидеть ее. Что в этом предосудительного? Разве отец не просил его присматривать за ней? Ведь он всего лишь следует отцовской воле.

— Павлин! — Лепида протянула ему белую нежную руку. — Чем обязана? — На ней было роскошное платье зеленого шелка и жемчуга. Павлин не нашелся, что ответить.

— Ты нервничаешь? — Она провела его в атрий и опустилась на заваленную подушками лежанку. — Но почему? Собрался на встречу со своей певичкой?

Он покраснел и смутился еще больше.

— Нет, нет… я… то есть…

— Знаешь, я никак не могу понять, что ты в ней такого нашел, — произнесла Лепида, жестом приглашая его садиться. — Много лет назад она была моей рабыней.

— Но ты же сказала, что не знаешь ее!

— Я солгала. — Лепида позвонила в колокольчик и велела принести вина и закусок. — С тех пор она приобрела некоторый лоск, но все равно осталась все той же дрянью, маленькой подлой потаскушкой. Выпьешь вина?

— Ммм. Да. Спасибо. — Павлин не сводил с Лепиды глаз, когда та нагнулась, чтобы наполнить его кубок. Он не подозревал, что с ее нежных губ могут слетать такие безжалостные слова.

— Да, да, — небрежным тоном продолжила Лепида, положив на подушку белую руку. — Она обслуживала всех мужчин в нашем доме, включая моего отца. Включая и твоего отца. Принеси сладости! — бросила она появившемуся в дверях слуге.

— Моего отца? — Павлин поперхнулся и отставил кубок в сторону. — Но… но он никогда… не пользовался рабынями. Во всяком случае, в этих целях. Он считает это несправедливым. — Как же он позволил втянуть себя в этот разговор? Это неподобающе!

— Насколько я понимаю, это была ее идея. Несколько улыбок, пара кокетливых взглядов. Наверное, тебя она поймала именно на такой крючок. Ты только подумай, Павлин. Ты и твой отец делили одну женщину!..

Павлин пристально посмотрел на мачеху. От нее исходил аромат благовоний. Сильный мускусный запах. Кончики пальцев Лепиды скользнули по его колену.

Павлин вскочил на ноги.

— Мне пора идти.

В его чуть охрипшем голосе слышалось возбуждение.

Лепида повернула голову и смерила его спокойным, уверенным взглядом.

— Тебе заступать в караул? — спросила она. — Какая жалость. Попрощайся с Сабиной, прежде чем уйдешь, а то она целый день будет хныкать.

С этими словами она привстала на цыпочки и коснулась губами его щеки. Поцелуй мачехи.

Павлин вздрогнул.

Прекрасно! Он уже нервничает. Удивляется тому, что происходит. Пусть удивляется.

А ведь он красив! Высокий, стройный, загорелый. Решительный взгляд. Кудрявые черные волосы, которые буйно вьются, несмотря на все усилия пригладить их. Когда состарится, он будет похож на Марка, но пока он молод и хорош собой. Молод и силен, у него широкие плечи, а не уродливый горб, как у отца. Да, он красив. Я раньше этого не замечала, до тех пор, пока не увидела его с моей бывшей рабыней. Именно тогда у меня и возник этот превосходный замысел.

Павлин не приходил ко мне целую неделю. Это были скучные семь дней. Рабы раздражали меня своей извечной ленью. Лавки были закрыты по причине какого-то праздника. Небо затянуто облаками — первый предвестник скорой осени. Лазурные воды бухты сделались свинцово-серыми. Сабина тосковала, каждый раз, услышав ржание лошади, подбегала к окну.