Вчера она сказала, что уезжает домой. Значит, снова будет учиться с Сашкой Рябининым. Хороший парень… Янка возвращается к прежней жизни. К отцу. Таль смотрел на море. Она обещала, что придет в семь вечера. Сейчас только половина, но он уже не мог сидеть дома. Янка уезжает. Конечно, надо думать о будущем. Всем надо думать. За последние полгода он эту фразу слышит постоянно. А как о нем думать?

Тарас вот тоже сказал: «Пора тебе решить, чем заниматься дальше». Но сначала, когда Таль признался ему в поджоге, долго молчал. Так долго, что Таль не выдержал и разревелся не хуже Маруськи. Тарас не стал его утешать. Зачем-то начал рассказывать, что, когда он учился в школе, Талев отец был у них вожатым и они вместе строили лодку. Сами чертежи делали, сами пилили, строгали, колотили, смолили. И долго плавали на ней потом. Таль не совсем понял, почему Тарас об этом вспомнил. Может, упрекнуть так хотел? Вот, мол, у тебя такой отец был хороший, а ты… Потом он добавил, что надо учиться. Что возьмет к себе работать помощником и с начальством договорится. А дальше видно будет. За год подыщут подходящее училище.

– Будем строить свою лодку, – пробормотал Тарас совсем уж странно.

– Привет.

Таль обернулся. Янка стояла перед ним – тоненькая, светлая, грустная. Волосы собраны в хвост, белый сарафан. Новый. Он на ней такого не видел. И вся она какая-то новая.

– Завтра уезжаем, – сказала Янка.

Таль кивнул. Он понимал: не так-то просто бросить маму и брата. Семью. Он молча взял ее руку в свою. Пообещал:

– Я заведу электронный ящик. Я буду к Дашке ходить или в клуб. Я буду писать тебе каждый день. А летом ты приедешь снова. Да?

Янка уткнулась ему в плечо и заплакала. Она не хотела уезжать. Она хотела быть с ним всегда. Он и это знал. Но кто позволит, если им только шестнадцать?

Янка смотрела на тающую в темноте Феодосию и думала: почему у взрослых есть это право – таскать их туда-сюда, как им вздумается? Ее вырвали из привычной жизни, приволокли сюда, а стоило ей здесь найти себя и смысл всего, что с ней происходит, как ее снова выдергивают, с корнем, как сорняк с грядки!

Вдруг на одну секунду ей показалось, что она видит ту девушку из роддома, которая отказалась от своего ребенка. И девушка идет под руку с парнем и везет коляску. Но, наверное, просто померещилось. Разве могла она ее запомнить и сейчас разглядеть в сумерках? И разве так бывает, чтобы все вдруг стало хорошо, справедливость восторжествовала и все были счастливы? Как мама сказала вечером того дня, когда Янка про колледж объявила: «Все равно кто-то остается в минусе». Тогда, вечером, мама подсела к ней на лавочку под черешней. Сказала, что ладно, мол, если ты решила, поезжай, просто все это так неожиданно, никак не привыкну, что ты уже взрослая…

Янка не чувствовала себя взрослой. Просто теперь она знала, что может справиться.

Колеса стучали, слова в голове тоже. Янка вытащила из сумки блокнот и ручку и стала записывать. Она никогда не осмелится показать эти строчки Талю, но ей нужно запомнить их самой. И никогда не забывать.