– Обещания Серебряных ничего не значат.

Я говорю спокойно. Слова сами по себе достаточно резки.

К моему удивлению, Джулиан улыбается. Но лицо у него пустое и невыразительное.

– Как будто я этого не знаю, – произносит он, скорее обращаясь к себе и Саре. – Держись за свой гнев. Сара, возможно, не согласится со мной, но он для тебя будет полезнее, чем что-нибудь иное. Если ты научишься им управлять.

Хотя я не нуждаюсь в советах этого человека, я невольно запоминаю слова Джулиана. Он обучал Мэру. Было бы глупо отрицать, что он может усилить мою способность. А уж гнева у меня хватает.

– Есть другие новости? – спрашиваю я. – Фарли и полковник, кажется, застряли, ну или твой племянник их тормозит.

– Да, похоже, что так.

– Надо же. Я думала, он всегда не прочь подраться.

На лице Джулиана вновь появляется странная улыбка.

– Кэла с детства учили воевать – точно так же, как тебя приучали к машинам. Но ты ведь не хочешь вернуться обратно на фабрику?

Ответ застревает у меня в горле. «Я была рабыней, мне не дали выбора, ничего другого я и не знала».

– Не умничай, Джулиан, – с трудом выговариваю я сквозь стиснутые зубы.

Он просто жмет плечами.

– Я пытаюсь понять твою точку зрения. Постарайся и ты понять Кэла.

В другой день я бы выскочила из комнаты, злая и готовая обороняться. Нашла бы утешение в испорченном выключателе или оголенном проводе. Но вместо этого я сажусь обратно на свое место рядом с Сарой. Я не побегу от Джулиана Джейкоса, как напроказивший ребенок. Я имела дело с надсмотрщиками, которые были гораздо хуже, чем он.

– Я видела, как умирают младенцы. Не увидев солнца, не вдохнув свежего воздуха. Мы были вашими рабами. А ты это видел? Если да, тогда можешь говорить мне о точках зрения, лорд Джейкос. – Я отворачиваюсь от него. – Дай мне знать, когда принц наконец выберет сторону. Хоть какую-то.

Я киваю Саре.

– Давай еще разок?

Много месяцев назад, когда Серебряные бежали из Замка Солнца, напуганные тем, что произошло на их драгоценном балу, это был единый порыв. Все дружно уехали вниз по реке, и силы собрались в столице. Теперь происходит нечто обратное.

Отставки от Мэйвена приходят пачками. Мне их не показывают, но я и так замечаю, что число придворных уменьшается. Недостает нескольких советников постарше. Королевского казначея, некоторого количества генералов, членов разнообразных советов. «Освобождены от должности» – так гласят слухи. Но я-то знаю. Они были близки к Кэлу и к покойному королю. Мэйвен умен, он не доверяет им и безжалостно выписывает отставки. Он не убивает противников, не заставляет исчезнуть. Он не настолько глуп, чтобы спровоцировать новую войну кланов. Но действует он, мягко говоря, решительно. Сметает препятствия, как фигурки с шахматной доски. Результатами становятся банкеты, которые напоминают щербатые рты. Появляются бреши, которые с каждым днем увеличиваются. Большинство из тех, кому предложено уйти, немолоды – это мужчины и женщины с давними пристрастиями, которые многое помнят и не особо доверяют новому королю.

Новый двор уже начинают называть Детским.

Многих лордов и леди нет, они отосланы в свои имения, зато в столице остались их сыновья и дочери. Просьба. Предупреждение. Угроза.

Заложники.

Даже Дом Мерандуса пал жертвой нарастающей королевской паранойи. Только Дом Самоса остается нетронутым – никто из этого клана не получил отставку.

Те, кто еще здесь, фанатично преданы королю. Или, по крайней мере, делают вид.

Возможно, поэтому Мэйвен теперь вызывает меня чаще. Мы видимся регулярно. Я единственная, чьим пристрастиям он может доверять. Единственная, кого он по-настоящему знает.

Он читает отчеты за завтраком, с удивительной скоростью бегая глазами по страницам. Я даже не пытаюсь в них заглянуть. Мэйвен держит бумаги на своей половине стола, переворачивает их, когда дочитывает, и кладет вне моей досягаемости. Вместо донесений мне приходится довольствоваться Мэйвеном. В своей личной столовой он не стал окружать себя Молчаливым камнем. Даже Стражи ожидают снаружи, стоя у каждой двери и под окнами. Я вижу их, но они не слышат нас – такова задумка Мэйвена. Мундир на нем расстегнут, волосы растрепаны, и в столь ранний час он не надевает короны. Наверное, это его маленькое убежище, место, где он чувствует себя в безопасности.

Он похож на мальчика, которого я себе представляла. Младший принц, довольный своим местом, лишенный бремени короны, которая ему и так не светила.

Глядя на короля поверх бокала с водой, я отмечаю изменения в его лице. Прищуренные глаза, сжатые зубы. Плохие новости. Под глазами снова появились темнее круги, и, хотя Мэйвен ест за двоих, жадно хватая еду со стоящих на столе тарелок, он, кажется, похудел. Возможно, ему снится в кошмарах попытка покушения. Его мать, павшая от моей руки. Отец, которого он помог погубить. Брат – изгнанный, но не переставший быть угрозой. Забавно, Мэйвен называл себя тенью Кэла, но теперь сам Кэл – это тень, которая зловеще маячит в каждом углу непрочного королевства.

Повсюду отчеты о принце-изгнаннике – их так много, что даже до меня доходят некоторые новости. Говорят, что он в Причальной гавани, Дельфи, Рокасте; есть даже неуверенное предположение, что он-де сбежал через границу в Озерный край. Честно говоря, не знаю, что из этих слухов – правда. Насколько я понимаю, Кэл вполне может быть в Монфоре. В безопасной далекой стране.

Пусть даже это дворец Мэйвена, мир Мэйвена, я вижу в нем Кэла. Безупречные мундиры, тренирующиеся солдаты, пылающие свечи, десятки портретов, цвета Домов на стенах. Пустой салон напоминает мне про наши уроки танцев. Если смотреть на Мэйвена краем глаза, можно на минутку ввести себя в заблуждение. Они, в конце концов, сводные братья. У них одинаковые черты. Темные волосы, изящные очертания величественного лица. Но Мэйвен бледнее и резче, по сравнению с Кэлом он скелет, телом и душой. Он опустошен.

– Ты так смотришь… я начинаю подозревать, что ты читаешь по отражению в моих глазах, – внезапно произносит Мэйвен.

Он переворачивает листок, который держит в руках, скрывая его содержимое.

Его попытка напугать меня не приносит результата. Я продолжаю намазывать на тост внушительное количество масла.

– Если бы я только могла в них что-нибудь увидеть, – отвечаю я, намекая на все сразу. – Но ты пуст.

Он и бровью не ведет.

– А ты бесполезна.

Я закатываю глаза и рассеянно постукиваю кандалами по столу. Металл и камень соприкасаются с деревом с таким звуком, словно кто-то стучит в дверь.

– Какие у нас веселые беседы.

– Если предпочитаешь сидеть в комнате… – предупреждает Мэйвен.

Еще одна пустая угроза, которую он повторяет каждый день. Мы оба знаем, что лучше так, чем наоборот. По крайней мере, я могу притвориться, будто делаю нечто полезное, а Мэйвен – что он не совсем одинок в клетке, которую выстроил для себя. Для нас обоих.