– Это ты… – Она замолчала на полуслове, осматривая Люка, как она это делала всю свою жизнь: после драк на детской площадке, когда он падал со своего скейтборда.

«Я в целости и сохранности, – хотелось крикнуть ему. – Удивительно, но я не замучен пытками до смерти. Хотя напуган до безумия. Спасибо, что пришла спасти меня. Родители тебя убьют».

Ничего этого Люк не сказал, но Аби кивнула и повернулась к Мейлиру:

– Не нужно было заходить. Мы не знаем, как эти двери работают.

– У нас нет вариантов, Абигайл. Мы надеялись, что он улетит, а он остался. Мы надеялись, он проявит здравый смысл, а он не проявил. Но можно еще кое-что попробовать. Идею ты сама подкинула, нашла ее в книгах о жизни и нравах мормэров. Я обсудил это с мамой, и она подтвердила, что все так и было. Как законные хозяева моря, Треско сами делали нечто подобное.

Мейлир твердо уперся тростью в пол и гордо поднял голову. За спиной у Люка произошло какое-то движение, но он не мог оторваться от сцены, разворачивавшейся у него перед глазами, и внимательно вслушивался в то, что говорил док.

– Я заявляю свое право на честный обмен. Я предлагаю себя на место Люка. Моя жизнь станет залогом моей доброй воли.

– Мейлир! Что такое ты говоришь?! – не скрывая тревоги, выкрикнула Дина.

– Так этот замок использовался веками, – продолжал Мейлир, не отрывая глаз от Крована. – Твои предки создали эти двери для собственной безопасности, но они стали проверкой добрых намерений для каждого входящего. В замке заключались перемирия между враждующими сторонами, потому что вошедший мог покинуть замок только с разрешения лорда или наследника. Крованы стали хранителями заложников. Поэтому я останусь. Люк уйдет. Отведи его к своей сестре и Дине и расскажи ей все. Люка нужно тщательно проверить, она может сделать это сама и получить всю нужную информацию. Когда Люка объявят невиновным, я тоже получу свободу.

Повисла гнетущая тишина. Люк смотрел на Джексона, своего друга и наставника, их глаза встретились. Док улыбнулся, моргнул, его лицо выражало решимость, так хорошо знакомую Люку.

Как Люк мог усомниться в нем? Док Джексон никого не бросает в беде.

Люк не сразу понял, что это за звук. Смех? Да, это был смех Крована. Он из сдавленного хохотка перерос в громогласный грубый хохот. Люк в недоумении уставился на него. И не он один – все с недоумением смотрели на Крована. Мейлир был явно рассержен, пальцы его впились в набалдашник трости.

– Ох, Мейлир, насмешил! – Крован театрально вытер уголки глаз. – То, что здесь происходит, не имеет отношения к дипломатии, здесь получают наказание. И не забывай, сейчас двадцать первый век, а не двенадцатый.

– Но закон продолжает работать! – Мейлир шагнул вперед, он был в ярости. – Ты должен…

Он поднял руку… зачем? Ударить Крована? Встряхнуть его?

Этого они никогда не узнают. Голову Мейлира разорвало.

Раздался крик. Люк не понял, он ли кричал или Ангел. На мгновение показалось – Мейлир, и тут же понял, что ошибся. Он видел, как кровь брызнула на стены. Видел, как тело упало, половина головы была снесена, из открытого черепа кровь и мозговое вещество стекали на холодный гранитный пол.

Люк повернулся. Все повернулись. Девин опустил длинноствольное охотничье ружье, – несомненно, это была семейная реликвия Крованов.

– Никто не смеет угрожать моему хозяину, – сказал Девин.

Внутри у Люка словно что-то лопнуло. Он набросился на Девина, молотил кулаками и едва ли слышал, как сестра выкрикивает его имя.

Но ни один из его ударов не коснулся Девина. Вместо этого Люк был отброшен к стене, сильно ударился боком и сполз на пол. Громкий звук заставил его поднять голову. Ружье в руках Девина сломалось пополам. Работал Дар Крована. Он сделал выговор своему слуге, демонстрируя не возмущение, а раздражение, словно убийство человека было не более чем разбитое блюдо или пролитый суп.

Люк оцепенел от ужаса. Мейлир – доктор Джексон – мертв. И погиб так бессмысленно. Подло убит. Люк завыл, сердце его разрывалось на части.

Когда-то в Милмуре Джексон сказал ему: «Не опускай глаза в землю, смотри на окружающий тебя мир».

Но сейчас Люк смотрел на землю. Кровь Джексона растекалась темной лужей по гранитным плитам. Крован брезгливо отступил, чтобы не испачкаться. Ангел подошла вплотную к порогу, не переступая его, присела. Аби встала рядом, опустив руку ей на плечо, – и утешая, и не пуская ее внутрь.

Люку казалось, что время остановилось. И они все навечно останутся в плену этого застывшего момента – никаких событий, никаких изменений, и будет только расползаться пятно крови. Оно будет расширяться и расширяться, пока не поглотит их всех. Подобное наваждение охватило его после допросов Джардина и Крована в Кайнестоне – кровать, наполненная кровью, и он в ней тонет.

Но сейчас все было слишком реально.

Произошло какое-то движение. И время сдвинулось с мертвой точки, наваждение рассеялось. Это была Койра.

Она вышла вперед и встала на колени у тела Джексона. Из-за пояса она вытащила белое полотенце, которое всегда носила с собой, и аккуратно вытерла лицо Джексона. Полотенце сразу же стало красным, Койра развернула его и нашла еще один чистый уголок, а потом еще один.

Затем она свернула полотенце и засунула его за пояс. Взяла руки Мейлира и сложила у него на груди.

– Посмотрите на него в последний раз, – тихо сказала она, обращаясь к тем, кто должен был ее услышать.

Люк не хотел смотреть. Лучше закрыть лицо руками и не видеть мертвого Джексона. Но он посмотрел.

Уцелевшее лицо дока, обрамленное аккуратной бородкой, имело такое же безмятежное выражение, как статуи на потрескавшихся и заброшенных гробницах королей – всех эти Генрихов, Ричардов и Эдвардов, правивших столетия назад, до революции Равных. Непримиримый, как и все, ошибающийся, но, несомненно, благородный человек. Люк разрыдался.

– Помоги мне, – сказала Койра.

Она встала у ног Мейлира, кивком подзывая Люка взять его под мышки. Люк поднялся, держась за стену. Лучше что-то делать, нежели пребывать в мучительном оцепенении.

Док оказался на удивление тяжелым.

– Куда вы его понесете? – рыдая, спросила Ангел. – Отдайте его мне.

– Из замка можно выйти только через одну дверь, – ответила Койра, – и Равным, и про́клятым.

Вместе с Люком она прошла от открытой Двери часов, где на фоне пылающего заката чернели силуэты Ангела и Аби, к закрытой Последней двери. Она опустила ноги Джексона на пол и взялась рукой за щеколду.

Люк вскрикнул, когда Койра открыла дверь. Солнце было огненным шаром, настолько ярким, что Люку пришлось зажмуриться.