Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вглядываясь в него сквозь ресницы, я облизываю его нижнюю часть. От основания до крошечной бусинки спермы, ожидающей меня в его щели. Он резко втягивает воздух. Ухмылка растягивает мои губы из-за этого звука.
— Ты злая маленькая штучка, не так ли? — рычит он, его костяшки касаются моей щеки, прежде чем его рука снова ложится на кровать.
Не отрывая от него зрительного контакта, я открываю рот и медленно вмещаю в него его большой размер. Погружаясь так глубоко, как только могу, прежде чем меня стошнит, я все еще даже не приблизился к основанию…
— Черт… — шипит он, и этот звук заставляет меня запихивать его глубже в свое горло. Моя слюна стекает по остальной части его члена. Его руки сжимают простыни, когда я начинаю давиться, толкая его все дальше и дальше.
Я качаю головой вверх и вниз, мой язык скользит по его пульсирующей вене, а затем обводит головку.
Его хриплые стоны заставляют меня снова поднять на него взгляд. Его глаза все еще прикованы ко мне, и что-то подсказывает мне, что он не отводил их ни на минуту.
Он недалек от оргазма, поэтому я толкаю его глубже, слезы начинают течь по моему лицу, когда я работаю с ним быстрее. Теплая жидкость начинает наполнять мой рот, поэтому я толкаю его как можно дальше, позволяя его сперме покрыть заднюю стенку моего горла.
— Бриэль… — Он стонет, когда я высасываю все до последней капли из его члена и глотаю. Отпуская его, я сажусь на пятки и тыльной стороной ладони вытираю слюну с уголков рта и подбородка.
Он наклоняется вперед и сжимает мою шею сзади, сильно, но не настолько, чтобы причинить мне боль, и притягивает меня к своему лицу. Так близко, что мы делимся нашими тяжелыми вздохами.
— На этот раз я держал свои руки подальше от тебя, но ты понятия не имеешь, что ты только что начала, — рычит он. Клянусь, я чувствую жар, исходящий от его глаз.
— Нет, Азра. Это ты понятия не имеешь… — Я ухмыляюсь, высовывая язык, чтобы пробежаться по его гладким губам. Его хватка ослабевает с моей шеи, когда я встаю. Он поднимается и натягивает пижамные штаны обратно на бедра.
Он похлопывает по кровати рядом с собой, чтобы я села рядом с ним. Вместо этого я забираюсь на нее и сажусь у изголовья. Азра отодвигается, чтобы сесть рядом со мной, его затылок наклоняется, чтобы опереться на меня
Его татуировки слегка рельефны, как будто под черными чернилами были бы шрамы. Я поднимаю глаза, и Азра смотрит на меня, пока я рассматриваю его отметины.
— Откуда у тебя это? — Спрашиваю я, нежно проводя пальцем по отметинам на его плече.
— Когда я упал, часть моей силы покинула меня. У всех нас есть эти отметины, кроме Селесты, моей сестры. Большая часть ее благодати была лишена на Небесах, если бы они истощили ее полностью, она бы умерла. Осталось только достаточно, чтобы поддерживать ее жизнь, и так будет со временем. Метки каждого из моих братьев отличаются от моих, потому что у всех нас были разные способности. Хотя я был единственным, кто получил большую часть своих сил после падения.
В его глазах мелькает чувство вины. Я слишком хорошо знаю это чувство.
— Было больно? — Спрашиваю я, убирая руку от его кожи. Он тянется ко мне и хватает ее, теперь кладя себе на грудь.
— Больно ли, когда я упал с небес? — широкая ухмылка расползается по его лицу, пока он ждет, когда я уловлю шутку.
Моя бровь приподнимается, когда я сдерживаю смех, который почти вырывается у меня изо рта. Моя рука, которая лежит на его груди, слегка похлопывает его, когда я наконец позволяю своему смеху вырваться наружу. Его глубокий смешок согревает меня изнутри. Я замечаю, как на его щеках появляются крошечные морщинки у глаз, когда он смеется. Не думаю, что когда-либо раньше видела, чтобы он по-настоящему так смеялся.
Должно быть, я смотрела слишком долго, потому что он прочищает горло и продолжает.
— Раны болели. Но больше нет. Я все еще время от времени чувствую жжение во всех них, как будто остальная часть моей благодати пытается покинуть мое тело. Хотя никогда не было так плохо, как в тот день. Я никогда не хочу снова чувствовать боль от того, что моя сила покидает мое тело. — Его голова снова откидывается на спинку кровати.
У меня начинают щипать глаза, когда я понимаю, чему он, должно быть, был свидетелем. Боль, которую он перенес только за то, что делал то, во что верил, вместо того, чтобы следовать за всеми, потому что они так сказали.
Я отворачиваю от него голову, не в силах вынести выражение вины на его лице. То же чувство вины, на которое я смотрела в зеркало последние пять лет.
— Я знаю, каково это. — Я быстро вытираю слезу, которая скатывается из моих глаз. — Носить с собой чувство вины за то, что из-за тебя произошло что-то ужасное. Как и все, кто смотрит в твою сторону, изо всех сил стараются не винить тебя, но терпят неудачу. — Я поворачиваюсь к нему лицом и вижу, что он уже смотрит на меня. — Спасибо тебе, что рассказал мне это, — бормочу я, ища его взгляд. — Я знаю, как трудно открыться и вернуться к тем воспоминаниям. — Я играю пальцами у себя на коленях. Разговоры об этих вещах всегда выводили меня из себя.
— Я никогда не боялся делиться правдой, ты, наконец, просто заткнулась достаточно надолго, чтобы я мог тебе рассказать.
От его слов моя голова резко поворачивается в сторону. Широкая улыбка расплывается на его лице, снова показывая эти крошечные складочки и неглубокую ямочку.
— Поскольку ты древний, я уверена, что ты не привык к женщинам с голосом. По крайней мере, это говорит мне о том, что ты обычно не относишься к типу людей с разницей в возрасте 376 лет. — Я саркастически улыбаюсь, прежде чем снова смотреть прямо перед собой.
Боковым зрением я вижу, как его голова откидывается назад, и изо рта Азры вырывается красивый животный смех. Я не могу сдержать настоящей улыбки, которая расплывается по моему лицу при этом звуке. Улыбка, которой у меня
