Эта женщина будет моей слабостью.

31

БРИЭЛЬ

Расположившись на красном бархатном диване перед огромным замысловатым камином, я думаю обо всех возможных решениях, которые я сделала, и которые привели меня к этому моменту. Маленькие херувимы, вырезанные в камне с каждой стороны, привлекают мое внимание наряду с колючими виноградными лозами, извивающимися вокруг устья пламени. Я много раз садилась здесь почитать, но никогда по-настоящему не замечала прекрасных деталей всего в этой комнате.

После того, как я взорвалась за обеденным столом, я ворвалась сюда. Схватив книгу, которая лежала на кофейном столике передо мной, я начала перелистывать страницы. Все, что угодно, лишь бы отвлечь меня от той наглости, с которой Киприан разговаривал со мной таким образом.

За всю свою жизнь я не встречала никого смелее мужчин в этом доме. Чтобы он сидел там и говорил то, что он сделал. Мне следовало прицелиться чуть левее и оказать миру услугу.

— У меня была та же мысль, когда дело дошло до его высокомерия. — Азра опускается на диван рядом со мной. Мои волосы откидываются назад от силы, с которой я закрываю книгу в руке.

— Откуда он узнал, что мы делали наверху? — Я поворачиваюсь к Азре, мой гнев все еще пытается утихнуть.

— Некоторые фейри намного более чувствительны к запахам, чем мы. У ангелов чувства выше, чем у людей, но у фейри есть определенные чувства, которые превосходят даже наши. Хотя у нас больше власти. — Он с ухмылкой откидывается на спинку дивана, его рука покоится на его спинке.

— Почему он так сильно меня ненавидит?

— Он ненавидит не тебя конкретно. А людей в целом. Они забрали у него все, как и у большинства из нас здесь.

— Что с ним случилось? — Я нерешительно спрашиваю. Не уверенная, что скажет Азра, я слегка задерживаю дыхание, ожидая его ответа.

— Та же война, на которой погибли мои сестры, его деревня была сожжена, и все, кого он знал и любил, были убиты. Люди и фейри когда-то заключили договор, чтобы предотвратить подобную войну. Охотников настолько поглотили гнев и страх, что они больше не заботились о договоре. Его вид уже был на грани вымирания, ему повезло, что он выбрался живым и спас нескольких фейри в процессе. Когда он появился здесь, он едва цеплялся за свою жизнь. Я исцелил его, как мог. Иногда он выводит меня из себя так сильно, что я жалею, что когда-либо помогал ему. Если это поможет, сегодня как раз один из таких случаев.

Легкая улыбка появляется на совершенных губах Азры. Ужас, через что этим существам пришлось пройти от рук людей. Это не похоже на охоту на вампиров. Вампиры убивают людей, чтобы выжить, а Азра и его семья просто делали то, что им было предназначено. Киприан просто пытался прожить свою жизнь в мире.

Мои глаза начинают гореть от знакомого чувства одиночества, которое они, должно быть, пережили. Гнев неожиданно снова поднимается во мне, когда я начинаю чувствовать, что это было задумано как нападение. Смущение и вина врезаются в меня, как автобус.

Мои полные слез глаза устремляются к Азре:

— Это какая-то дурацкая шутка твоей семьи, чтобы унизить меня? Чтобы они могли чувствовать себя праведниками в своей ненависти к моему виду? У меня нет извинений перед тобой, Азра. Я потеряла слишком много людей из-за того, чего не должно быть в этом мире, и я не сожалею о том, что убила их. — Я встаю с дивана: — Я бы хотела, чтобы то, что случилось со всеми вами, не произошло, но это произошло. Точно так же, как это случилось со мной, и это не моя вина… Это не моя вина. — Слезы теперь текут по моему лицу; я быстро вытираю их.

Чувство вины душит меня каждый день после смерти моей матери. То, что сказал мне Киприан, должно быть, повлияло на меня сильнее, чем я первоначально думала. Его намек на то, что я виновата в убийствах его семьи и семьи Азры, был слишком тяжел для меня. Груз дополнительной вины слишком тяжел для меня.

Я взяла все, что мне выпало в этой жизни, и подавляла это, пока оно полностью не онемело. Меня не должно волновать, что какой-то фейри скажет обо мне. Я не должна…

Почему я?

Азра встает и подходит ближе ко мне, я опускаю глаза в землю, пытаясь успокоиться. Мне всегда было трудно показывать свои эмоции. По какой-то причине у них нет проблем показываться ему на глаза. Костяшками пальцев он приподнимает мой подбородок, пока я снова не смотрю на него.

— Что ты хочешь, чтобы я тебе сказал, Бриэль? Что я ненавижу тебя? Да, я должен. Я должен был свернуть твою безупречную шею в тот момент, когда ты была в пределах досягаемости. Но это было бы неправдой. — Его пальцы касаются изгиба моей шеи. Мурашки бегут по всему моему телу. — Впервые с тех пор, как я нахожусь на земле, я подвергаю сомнению свои взгляды. Все, что я сказал тебе ранее в твоей комнате, правда. Я вижу себя в тебе. Я вижу то же самое, что есть во всех нас, в тебе. Ты отличаешься от меня, Бриэль. — Его голос суров, но глаза мягки, когда он смотрит в мои.

Ища в них ложь, я не нахожу ничего. Я тоже чувствовала связь с самого начала. Я не могла этого объяснить. Я все еще не могу этого объяснить, но это есть.

Я киваю, заставляя себя заговорить, но не могу справиться с комом в горле. Азра наклоняется вперед и заправляет прядь волос мне за ухо. Искренняя улыбка на его лице, когда его тепло успокаивает эмоции, возникающие во мне.

Когда я тянусь теребить свое ожерелье, чтобы успокоить бабочек, зарождающихся в моем животе, я случайно хватаю вместо него свое новое. Я смотрю на это сейчас, вспоминая шрамы, которые я видела на спине Селесты.

— Почему они забрали у нее крылья? — Шепчу я, мои брови нахмурены от беспокойства за милого ангела, которого я встретила всего несколько мгновений назад. В данный момент необходимо сменить тему, прежде чем я скажу что-нибудь, о чем могу пожалеть.

— Она никогда не говорила о том дне с тех пор, как мы упали, и я не спрашиваю. Я знаю, что она заговорит, когда будет готова. — В глазах Азры читается то же беспокойство, что и у меня, потому что он знает о том дне не больше моего.