– Безобразие! – возмутилась Мариша. – Тот парень просто саботировал свои обязанности! А этого Михалыча, который привозил из Костромы к Глафире гостя, найти можно? Помнится, вы говорили, что он с вашим братом дружил? Значит, вы адрес Михалыча знаете?

– Ну само собой! – кивнула Клава. – Хотите к нему съездить да разузнать поподробней, что за мужик был, который к Глафире в гости приезжал?

– Ага, – кивнули головами подруги. – В самую точку.

– Да и то сказать, у меня у самой такая же мысль мелькнула, – сказала Клава. – Только забегалась. То одно, то другое. А адрес Михалыча я вам дам. Если съездите, не поленитесь, то может быть, что и узнаете. А нет, так хоть совесть перед Глафирой чиста будет.

И Клава снова полезла к своей сахарнице, за которой у нее были запрятаны все бумажки с адресами.

– Вот адрес Михалыча, – сказала Клава. – Вы если к нему завтра поедете, то он как раз в Костроме будет. Именины тещины у него на вечер намечены.

Подруги сказали, что завтра прямо с утра, не дожидаясь Катьки, поедут к Михалычу. Преисполнившаяся благодарности к подругам Клава тут же отправилась собирать на стол, чтобы покормить наконец девушек, проявивших такое понимание к ее тревогам. Но подругам от усталости есть уже не хотелось. Наскоро похлебав жирной до отвращения деревенской простокваши с кусками подсохшей булки, девушки улеглись спать в комнате для гостей, где им на диванчике постелила Клава. Из соседней комнаты по-прежнему доносился богатырский храп мужа Клавы, от которого тряслись стены, но вымотанные до предела подруги уже не обращали внимания на такие мелочи. Они просто рухнули на свежие простыни и тут же провалились в крепкий сон без всяких сновидений.

Утро у следователя Евгения Белоокова началось хлопотно. Сначала он побеседовал с экспертом, который проводил исследование тела убитой Татьяны Лазоревой.

– Теперь-то можете назвать точное время ее смерти? – нетерпеливо приплясывая на месте, осведомился у него Женя, с вожделением поглядывая на незаконченный отчет на столе у эксперта.

– Учитывая, что, возможно, убитая сначала довольно долгое время находилась в горячей воде и лишь спустя несколько часов была помещена в холодильник, могу назвать это время лишь приблизительно, – сказал врач. – Но точно никак не раньше шести часов вечера. И не поздней восьми-десяти часов вечера.

– Значит, в девять, в начале десятого она была уже мертва? – спросил Белооков упавшим голосом.

– Девяносто девять процентов, – кивнул эксперт.

– А если предположить, что подозреваемый лжет и тело в горячей воде не находилось?

– Судя по степени распада тканей, смерть все равно наступила в том временном промежутке, который я тебе назвал, – сказал врач.

Белооков расстроился и разозлился на эксперта. Выходило, что всю проделанную его ребятами и им самим работу приходилось зачеркнуть и заново проверять алиби всех подозреваемых. Теперь уже на промежуток между шестью часами и началом девятого вечера. В кабинете Белоокова поджидал еще один сюрприз. Его вызывало к себе начальство. Тяжело вздохнув, следователь поплелся на ковер к подполковнику Белоокову.

Нет, это не было простым совпадением – следователь и подполковник действительно носили одну и ту же фамилию. Подполковник был отцом Евгения, но этот факт ничуть не облегчал, а, пожалуй, даже затруднял жизнь бедняги следователя. Потому что его отец отличался строгими принципами и требовал от своего сына даже большей исполнительности, чем от прочих своих сотрудников. И вот теперь следователь подозревал, что подполковник будет очень недоволен результатами работы своего сына. И в своих подозрениях не ошибся.

– И это все, что тебе удалось нарыть больше чем за двое суток? – возмутился он, выслушав доклад Евгения. – Двух подозреваемых, которых ты задержал, я так понимаю, придется отпустить?

– Нужно будет еще проверить их алиби на новый временной промежуток, – попытался отбиться следователь, но подполковник не дал себя провести.

– Всю работу нужно начинать заново! – заключил он таким недовольным тоном, словно это Женя проделывал все эти махинации с телом убитой, сначала зачем-то клал ее в ванну, потом перетаскивал в спальню и напоследок, совсем уж отчаявшись, запихнул тело жертвы в холодильник.

– Ты хоть понял ход мысли преступника? – продолжал терзать своего сына подполковник. – Помнишь, что я тебе рассказывал?

– Помню, папа, – уныло промямлил следователь. – Нужно поставить себя на место преступника, понять, что им двигало, и тогда станет ясно, где искать преступника и вообще, кто он такой.

– Вот именно, – кивнул подполковник. – И я тебе не папа.

– Прости, папа, – поспешно извинился следователь. – То есть простите, товарищ подполковник.

– Ладно уж, – смилостивился подполковник. – Иди работай. И помни, очень важно поставить себя на место убийцы.

Женя вышел из кабинета подполковника с тяжелым осадком на душе. Как всегда после разговора с отцом, ему становилась очевидна собственная никчемность. Как-то от одного разговора до другого следователь успевал о ней забыть и даже иногда начинал думать, что он не самый плохой следователь, но после очередной беседы с любящим папой он понимал, как горько ошибался. После таких разговоров по душам со своим отцом следователю неизменно казалось, что говорят они на разных языках. Иногда он просто не понимал, что же хочет от него отец.

– Как же мне поставить себя на место убийцы, если я понятия не имею, кто он такой? – вздохнул наконец следователь, устроившись за своим рабочим столом с кружкой, полной обжигающего кофе. – Ну, предположим, я любовник этой Лазоревой. Явился к ней домой на интимное свидание, но что-то у меня в голове переклинило и я ее убил. А тело положил в горячую воду. Нет, чушь какая-то. Ну, хорошо, пусть она уже принимала ванну, а я так разозлился, что придушил ее прямо в ванне. Ладно, это уже как-то более правдоподобно. Но, значит, я услышал что-то такое, что заставило меня убить ее именно в таком месте. Ведь она, наверняка, должна была сопротивляться. И я это понимал. И значит, я мог бы придушить ее и не в ванне, где я был бы весь забрызган водой. Не очень-то приятно потом идти по улице в мокрой одежде.

И следователь задумался. В это время в кабинет вошел младший лейтенант Касьянов. Ознакомив его с отчетом эксперта, следователь сказал:

– Нужно будет заняться проверкой нового алиби у всех подозреваемых. Я с ребятами сам этим займусь. А тебе другое задание: детально проверить материальное положение убитой Лазоревой на момент убийства. – И посмотрев на Касьянова, чтобы проверить, слушает ли он его, следователь добавил: – Выясни, не делала ли она в последнее время каких-нибудь крупных покупок? Или, может быть, незадолго до смерти она сняла со своего счета крупную сумму денег? Вероятно, что дело тут может быть и не в ревности. Возможно, мы имеем дело с обычным грабежом.