Он пожалеет об этом, сказала она. И внезапно он понял, что она права. Всем своим существом он ощущал приближающуюся катастрофу, неизбежную и ужасную. Уже два раза его жизнь была исковеркана женщинами, которые угадали его слабость и воспользовались ею во вред ему. И необузданная страсть, которую он испытывал к Уитни Дэниелс, заставляла его с трепетом предчувствовать новую беду.

— Куда он, к черту, подевался? — Таунсенд раздраженно шагал по лагерю в поисках Уоллеса, чтобы вручить ему записку для Лексоулта, который находился на ферме Дэниелса.

— Не знаю, майор, — испуганно отвечал Бенсон, оглядывая палатки, в большинстве своем пустующие.

Майор заметил этот встревоженный взгляд и пересчитал палатки. В лагере что-то происходит, понял он.

— Тогда, где Кинджери… или этот… как его… Нед Уильсон и его соратник по глупости, Альберт Сайпс?

Он начал заглядывать в палатки, затем обошел весь лагерь и насчитал всего шесть человек… из тридцати шести!

— Черт! Сегодня патруль не выходил в лес! — заорал он на Бенсона, который растерянно моргал глазами. — Так куда же все подевались, черт их побери? — Он и не рассчитывал получить разъяснения от Бенсона, поэтому резко повернулся и направился в пивную Дедхема, предположив, что солдаты собрались там погреться у огня. Но таверна тоже была пустой, за исключением дядюшки Харви, который при виде майора схватил и прижал к груди метлу, словно собираясь защищаться от его гнева.

Майор окончательно пришел в ярость, кинулся назад в лагерь и на этот раз набросился на Бенсона, тряся его и угрожая, что ему будет хуже, если он сразу же во всем не признается. Перепуганный Бенсон постепенно все ему рассказал. Силач Дэн Уоллес, вероятно, у хижины вдовы Доннер — колет дрова. Нед и Альберт, наверное, у тетушки Сары Данбер — чинят крышу навеса и вылущивают кукурузу. А Кинджери, он, видать, у дядюшки Рэднора — помогает чинить кузнечные мехи… и все в этом духе. Солдаты Таунсенда находились в поселке, по-братски помогая местным жителям. Нет, не братаясь, а работая. Они работали на местных. Молотили зерно, кололи дрова, ремонтировали дома, шелушили бобы, складывали сено в стога.

Таунсенд стоял в центре опустевшего лагеря, содрогаясь от ярости.

— Как они посмели? Забыть свой долг, отвернуться от командира и работать… работать на этих мятежников и предателей?!

— П-пища, майор, — робко выдохнул Бенсон, когда Таунсенд угрожающе на него надвинулся. — Они работают за ужин.

— Пища? — Таунсенд отодвинулся от него и недоверчиво уставился ему в глаза. — Еда? Они работают за еду на этих местных, которые отказываются продавать нам продукты?

— Они бы давно умерли от голода, майор, — лепетал Бенсон, — если бы тетушка Сара не кормила их как следует. Я сам отощал, как… — Он сокрушенно посмотрел на болтавшуюся на нем куртку и на брюки, сборившиеся под ремнем. Его круглый животик исчез, когда-то полное и круглое лицо вытянулось и приняло истощенный вид.

Таунсенд потерял дар речи, глядя на него заново открывшимися глазами. Он даже не заметил, как его собственный адъютант, бывший все время рядом, отощал, как дикая коза. Целиком захватившая Таунсенда мысль о выполнении своего долга лишила его способности воспринимать происходящее вокруг, игнорировать даже голодное урчание в собственном желудке. Он опустил взгляд и только сейчас обратил внимание, что китель и нанковые штаны уже не облегают его фигуру, а свободно болтаются. Господи, что с ним стало? В кого он превратился?!

Он был настолько поглощен поисками неуловимых самогонщиков, что не заметил, как дезертируют его солдаты, помогая врагу. Эти коварные деревенские жители пищей сманивали у него людей, заставляя их работать за своих мужейвинокуров, которые уехали в Питсбург, — бросая вызов авторитету федеральных властей, который его послали здесь утвердить! Когда до него дошла жестокая ирония ситуации, ему стало трудно дышать. Кое-как оправившись от потрясения, он приступил к действию и, приказав следовать за собой оставшимся солдатам, бросился из лагеря, чтобы вырвать своих людей из пасти противника.

Обойдя каждый дом на фермах и в самой долине, он собрал своих солдат, и они потащились за ним к лагерю, ожидая по прибытии жестокой расправы. Но, добравшись к вечеру на место, он приказал лейтенанту наказать главных нарушителей дисциплины, а сам уединился в своей комнате.

Его терзали злость и разочарование от сознания, что он не смог справиться с ситуацией, не смог обеспечить солдат провизией. Местные жители с первого же дня угадали его самое уязвимое место и с дьявольским успехом использовали против него. С того самого первого дня — он посмотрел на свой китель — они держали его за проклятые пуговицы. И знали это!

Он вышел за дверь и крикнул своего помощника. Когда Бенсон появился, запыхавшись и явно побаиваясь гнева своего командира, Таунсенд снял с себя китель и протянул его помощнику.

— Срежьте эти проклятые пуговицы и найдите мне вместо них что-нибудь подходящее.

Удивленно тараща глаза, Бенсон исполнил его приказ. Закончив свою работу, он принес майору две пригоршни золотых пуговиц, но тот с мрачным взглядом отослал его прочь:

— Отнесите их Дедхему. Скажите ему, что это в уплату еды для моих людей. — Майор говорил сквозь стиснутые зубы, чтобы не видеть удрученных кивков Бенсона. Но когда тот уже был в дверях, он позвал его назад, выудил одну пуговицу, после чего отпустил.

Таунсенд стоял посреди своей комнаты, уставившись на смятую зубами пуговицу и чувствуя себя совершенно опустошенным.

В следующие две ночи солдаты стали старательно прочесывать холмы, и дядюшке Джулиусу и дядюшке Балларду, которые стерегли винокурню Дэниелса, грозила опасность обнаружения. Казалось, в результате улучшенного питания настрой Железного майора стал еще более решительным, а его самопожертвование в виде отказа от своих роскошных пуговиц в обмен на пищу для солдат сплотило майора с его людьми, и теперь они исполняли его приказы с большим рвением. К тому же, когда они обнаружили в заброшенном сарае бочку наспех припрятанного свежего виски, майор пообещал в качестве приза за поимку винокуров отдать виски солдатам, и они рьяно принялись за розыски.

Уитни передала старым дядюшкам, чтобы они вылили в речку все сусло, а винокурню закопали в землю. Им пошел помогать один из парней Делбертонов, он же проследил, чтобы по окончании задания они спокойно добрались до фермы Дэниелса, где должны были переждать опасность. Об их появлении в доме Дэниелсов, за которым по-прежнему следили, было тут же доложено майору, который направил уточнить все своего лейтенанта. Лейтенанту объяснили, что к Уитни просто приехали погостить ее дядюшки. Выслушав донесение лейтенанта, майор пробурчал, что когда дело касается Уиски Дэниелс и ее дома, то просто ничего не бывает, и приказал следить за ними еще внимательнее.

Видя, что вокруг ее людей все теснее стягивается петля, Уитни приступила к выполнению своего плана. Она намеревалась добиться спешного и позорного бегства майора из Рэпчер-Вэлли. Ключом к этой задаче была чрезмерная гордость Таунсенда. Человек его высокого общественного положения скорее примирится с военным поражением, чем согласится провести всю жизнь, связанный узами брака с пьющей виски коварной Иезавелью. А ему придется оказаться перед таким выбором, когда дядюшка Баллард и дядюшка Джулиус застанут их вместе в его комнате и даже в его постели. Она проберется туда, пока он будет в разведке, и прикажет Робби Дедхему привести стариков, как только он вернется. У них будет достаточно времени, чтобы произошло очевидное, хотя этого, естественно, не произойдет, когда к ним ворвутся старики, потрясая ружьями и требуя, чтобы майор поступил с ней как порядочный человек.