Вода горячая, как ни странно, была, и душ оказался отличновымыт, и шампунь чей-то забытый стоял на полочке, и полотенце струмилинскоеникто нечаянно не унес вместо своего, так что вскоре он снова стал похож начеловека. И даже несколько поуспокоился.

Но ведь змей Веня не мог уйти, не вызнав, что произошло случшим другом. И поэтому, как только Струмилин выпил кофе, он тут же иподкатился с душевными расспросами, и Андрей сам не знал, как это получилось,уже рассказывал историю вагонного ограбления почти во всех подробностях… вотименно, почти во всех. Причем тут собрались и врачи, и фельдшерицы, и водители,и даже новый начальник станции Виктор Сергеевич спустился со второго этажа.

– Так вернули тебе деньги или нет? – настаивал заботливыйВеня.

– Вернули, всем все вернули, – кивнул Андрей.

– И «Ролекс» с «Визой»?

– Все, я ж говорю. Ох и хитрая эта тетка Чуваева оказалась!Нас с Бордо она опоила клофелинчиком, Литвинова вообще находилась почти безсознания, с ней никаких хлопот, ну а сама Чуваева выпила аминазинчику. Внешняякартина показательна, все как бы в порядке, никто ничего бы не заподозрил…

– Если бы на месте преступления не оказался доблестный докторСтрумилин! – завопил Веня. – Сопоставив анамнезы и диагнозамнезы, он сделалгениальный вывод…

– Да брось, – скромно отмахнулся Андрей. – Я оказалсябольшим тугодумом, и, если бы Чуваеву не вспомнил проводник, она так бы исмылась.

– Где ж оказались вещи? – спросила фельдшерица Люба.

– Оказывается, она их ночью спрятала в туалете. Точно незнаю, в каком именно месте, но у проводницы потом сделались очень круглыеглаза, когда все это выяснилось. Утречком Чуваева туда сбегала и всеперепрятала на себя, в такой как бы корсет матерчатый с карманами. Былауверена, что теперь-то ее обыскивать не станут, раз подозреваемая налицо.Колечко она нарочно подсунула в сумочку к Литвиновой, чтобы сразу определилсякозел отпущения. Все великое всегда просто!

– Широкая натура! – покачал головой Коля Сибирцев. – Иколечка ведь не пожалела.

– Было бы что жалеть! – отмахнулся Струмилин. – Самоварноезолото, дутыш, дешевка. Так, чтобы на понт всех взять.

Раздался звонок. Фельдшер Палкин (на самом деле его звалиПаша Вторушин, однако про это мало кто помнил), сидевший сегодня на связи, снялтрубку.

– Алло, «Скорая». Понял. Интенсивная терапия, на выезд.

Ушли Сибирцев, фельдшерица Люба и шофер Витя. Почти сразуследом уехала линейная бригада, потом реаниматоры. Остались только дежурныетоксикологи, среди них Струмилин. Ну и Венька – он почему-то никак не хотелуходить домой.

Андрей посидел, потом походил туда-сюда по приемной…

– Виктор Сергеевич, у вас из кабинета можно позвонить? –вдруг спросил он.

– А чего ж, – кивнул начальник, протягивая ему ключик наколечке. – Только не по межгороду.

– Да? – огорчился Струмилин. – А мне как раз по межгородунадо.

– Не, брат! – Начальник категорично покачал головой. – Мнепотом бухгалтерия голову отпилит.

– Так я ж заплачу сам!

– Извини. Только вчера нам холку мылили за эти междугородныепереговоры.

Начальник вышел с огорченным лицом, словно это ему отказали,а не он Андрею.

– А что, очень надо? – спросил Веня, сверкая исподлобьяглазами.

Струмилин кивнул.

– Может, до телеграфа доехать? – посоветовал Палкин. – Разочень надо…

– Ты что, а вдруг вызов? Тут же ближайший телеграф аж наДунаева где-то или бог знает где.

– Ладно. – Веня вдруг тяжело вздохнул. – Звони! Так и быть!

Он подтянул к себе лежавшую на столе барсетку – и вытащил изнее сотовый телефон.

– Ни хре… – с уважением протянул Палкин, а Струмилин вдругпочему-то вспомнил своего утреннего знакомца Лешего. – Где взял?!

– Где взял, где взял… молчать, господа гусары! – хохотнулВеня. – Подарили, понял?

– А то! – засмеялся вместе с ним и Палкин.

Что характерно, возможно, что Веня и не врал. Ему вечнокто-нибудь что-нибудь дарил, от умопомрачительных галстуков и шарфов до весьмадорогих авторучек и часов. Пусть не «Паркер» и не «Ролекс», как у Бордо, нотоже очень неслабые вещи имелись у Вени, и все они подарки благодарныхпациенток. Яркоглазого Белинского обожали женщины, и частенько случалось, чтопосле дежурства он возвращался по адресу, где побывал на вызове: оказатьповышенное внимание какой-нибудь привлекательной пациентке. Мужья, отцы ибратья доверяли ему как загипнотизированные, а что касается возраста… ОчереднаяВенина пассия, насколько знал Струмилин, оказалась старше его на семнадцатьлет, однако Веня от нее в телячьем восторге и аж похудел за последнее время!

– Убиться лопатой! – продолжал восхищаться Палкин. – Девкинаши узнают – умрут!

Веня предъявил ему сухощавый, но очень немаленький кулак.

– Только пикни – и ты труп. Отбою потом не будет: дай да дайпозвонить!

– Жмот! – обиделся Палкин.

– Я не жмот, – обиделся и Веня. – Но ты же понимаешь,неудобно спрашивать у дамы, каков кредит и срок обслуживания. То есть я незнаю, на сколько этой игрушки хватит. А оплачивать ее самому – при нашей-то зарплате?!Другое дело, если у друга горит… Андрюха, у тебя горит?

– Горит, горит, – буркнул Струмилин, хватая сотовый и выходяв коридор. Надо поторопиться, а то в самом деле как загребут сейчас на вызов!

Он спустился в безлюдный темный цокольный этаж – подальше отушей, – набрал восьмерку, код Северолуцка, а потом один номерок.

Он никогда не звонил по нему, однако отлично помнил. Простотак, само собой. У Струмилина вообще блестящая память на цифры, он не записывалникаких телефонов, однако никогда не ошибался. Это домашний телефон КостиАверьянова. Теперь – телефон его вдовы.

Никто не ответил. Неужели все-таки в поезде была она?! Нет,мало ли куда Соня могла уйти с утра пораньше. Надо проверить. А как?

Ага, есть способ!. Опять восьмерка, опять код. И телефондруга Валеры.

– Алло? – сипло отозвался тот после десятого илиодиннадцатого гудка. – Кто в такую спозаранку?!