в деревню, - доложил Фитцджеральд, шмыгнув носом. – Надеюсь, милорд удовлетворен качеством нашего бегства.

- Вам повезло, кайр. Слава богам, что Ондей смотрел только на флаги. Если б заметил в деревне ваш командирский плащ, не ринулся бы в погоню, а сперва сжег бы все село. Снова нарушите приказ – сниму и плащ, и голову.

- Рад служить, милорд! – рявкнул Фитцджеральд, уверенный в правильности своих действий.

Подошел и Шрам:

- Милорд, пленные построены. Позвольте высказать просьбу: пощадите сыновей Бершана и заберите с собой. Нам пригодятся рабы, сведущие в кузнечном деле.

Хайдер Лид добавил:

- Я бы также взял женщин. Сами понимаете…

Эрвин качнул головой:

- Господа, позвольте напомнить: мы все еще отличаемся от дикарей.

Джемис Лиллидей сказал, поглаживая холку Стрельца:

- Милорд, нужно убить всех поголовно. Эти люди знают, что у нас Орудие. Некоторые даже видели его устройство. Никто не должен выжить.

- Благодарю за совет, кайр.

Рука об руку с альтессой Эрвин подошел к пленным шаванам. При взгляде на него жители деревни буквально затрепетали. Но всадники Ондея смотрели герцогу прямо в глаза, играя желваками от гнева. Старший из них процедил:

- Мы улетим с Ордой Странников в лучший мир! А за тобой придет Гной-ганта и скормит Червю. Волкам не будет спасения! Ваша кровь наполнит Ройдану!

Даже сам Эрвин не успел понять, как… Он не думал об этом, не принимал решения. Глас Зимы сам собою вылетел из ножен и метнулся зигзагом. Вверх-вниз, вверх-вниз. Молния Агаты полыхнула во всей красе.

Герцог стряхнул кровь с клинка и отступил назад. Разваливаясь на части, тело шавана рухнуло в траву.

- Я устал, - тихо сказал Эрвин, – очень устал слышать ваши угрозы. С того дня, как сделался герцогом, я предлагаю Степи только мир. Вы упорно считаете это моей слабостью.

Он пошел вдоль строя пленников, роняя слова:

- Наравне с вами я бился против Адриана. Когда Минерва просила разгромить вас – я отказал. Когда ганта Гроза попытался меня убить – я простил его. Две недели назад я пришел под стены Рей-Роя, чтобы предложить союз…

Один из шаванов ухмыльнулся – да так и застыл с перекошенной рожей. За один вдох Эрвин всадил клинок в грудь и выдернул обратно, и двинулся дальше, не глядя, как оседает наземь мертвое тело.

- Да, сожри вас тьма, я пришел в Рей-Рой с миром! Вы атаковали меня, даже не дав сказать. Но мы разбили вас и отняли Перст. Затем я пришел в эту деревню – и пощадил всех жителей, даже тех, кто узнал мою тайну. Вы снова напали…

Еще один пленник пошевелил челюстями. Глас Зимы только этого и ждал. Взлетел искрою и опустился, оставив борозду поперек горла.

- Зачем?.. – удивилась альтесса.

- Он хотел в меня плюнуть.

- А по-моему, просто сглотнул от страха.

- Значит, ему не повезло.

Эрвин шел дальше вдоль строя и говорил все громче, наполняя голос силой и злобой:

- Вы кидаетесь на меня, как чертовы дворовые псы! Гной-ганта – жестокий зверь, и вы лижете ему пятки. А я милосерден – значит, слаб? Вы уверены в этом?

Шаван дернулся – бежать или напасть, теперь не разберешь. Он захлебнулся стоном, когда клинок вонзился в его брюхо. Глядя в глаза умирающему, Эрвин провернул Глас Зимы:

- Как по-твоему, я слишком милосерден?

Тот затрясся в агонии, издал жуткий хрип. Эрвин выдернул клинок, позволив телу упасть.

- Коль вы собаки, мне придется лаять. Скажу на языке, понятном вам. Если снова полезете ко мне – я раздавлю вас, как червей. Если Гной-ганта вернется – раздавлю и его. Если с ним будет сорок тысяч всадников – я положу в пыль всех до единого!

Кузнец Бершан раскрыл рот – и Глас Зимы с радостным свистом метнулся в воздух. Полоса дымчатой стали вошла точно между зубов кузнеца, но не задела плоть. Острие меча остановилось во рту, почти касаясь языка.

- Ты желал что-то сказать? – осведомился Эрвин.

- Прости нас, - сказала жена кузнеца, сгибаясь до самой земли. – Гной-ганта принес беду. Ондей зря пошел за ним.

- Ондей пошел за ним потому, что Гной-ганта – зверь. Но волк – тоже зверь. Намного опасней червя.

Ориджин взмахнул мечом, сметая кровь с клинка, и убрал его в ножны.

- Вы свободны. Ступайте и расскажите всем: вы видели последний раз, когда герцог волков проявил доброту. Это чудо больше не повторится.

Меч - 1

Июль 1775г. от Сошествия

Уэймар

Едва судорога оргазма прекратилась, Джоакин Ив Ханна вышел из альтессы и откатился в сторону. Перевел дух, смахнул с лица обильный пот. Стояла душная июльская жара, комната напоминала парилку. Джоакин взмок весь, даже волосы слиплись от влаги. Не глядя, он нашарил какую-то тряпку и принялся вытираться. С долею брезгливости покосился на Хаш Эйлиш. Она лежала, впечатанная в койку, обморочно закатив глаза. Костлявое, жилистое тело женщины подрагивало не то в экстазе, не то в агонии. Джоакин поморщился и снова пообещал себе: хватит, сегодня – последний раз. Вытер остатки пота, отбросил в угол мокрую ветошь (то оказалось платье Хаш Эйлиш). Сел, досадливо потянулся к кувшину воды. Как приятно было бы освежиться, опрокинуть кувшин себе на голову… но вода – не для того. Осторожно, чтоб не расплескать, наполнил кружку, выпил до дна. Со двора донесся звук сигнального рога.

Джо стал одеваться, то и дело поглядывая на любовницу. Она не подавала признаков жизни, это злило. Рог повторился, Эйлиш даже не пошевелилась. Джо толкнул ее:

- Вставай уже!

- Аххх…

- Да вставай! Не слышишь, что ли?

- Слыышууу… - выдохнула она и потянулась, чтобы схватить парня за член. Он отбил ее руку.

- Какого черта! Молитва будет, вставай, опоздаем!

Джоакин не боялся опоздания, поскольку не собирался на молитву. Однако расслабленность Эйлиш бесила его. После оргазма его все в ней бесило.

- Ладно, плевать, пойду один.

Он застегивал оружейный пояс, когда Эйлиш, наконец, соизволила встать.

- Возьми меня, сир Джоакин.

- Дура.

- Возьми меня к ней, мой храбрый.

- К кому?

- А к кому ты пойдешь вместо молитвы?

- Хрена лысого.

- Ты мне обещал!

- Не было такого.

- Если не возьмешь, я больше не приду.

- Мне же лучше, - отрезал Джоакин и вышел вон.

С верхушки северной башни открывался