На два дня мы заселились в уютный отель в самом центре Флоренции. Виктор познакомил меня со своими итальянскими друзьями. Мы вместе ездили на карьер, где добывают похожий на сахар мрамор, который использовал для создания своих скульптур великий Микеланджело. Виктор продлял договора с хозяином карьера, а я умирала от жары. Хорошо, что он купил мне удобные кожаные босоножки без каблуков - вымощенная камнем мостовая и хождение по холмам стало настоящим испытанием на прочность. Вкусный обед и бокал кьянти в компании итальянских друзей все сглаживали, но после долгих прогулок и жаркого солнца хотелось одного - спать, не просыпаясь. Хорошо, что в номере был кондиционер.

Когда дела во Флоренции завершились, мы с Виктором сели в поезд и отправились в небольшой итальянский поселок, где остался дом его матери. По дороге он рассказывал мне про сеньору Габриэллу, итальянскую подругу мамы. Габриэлла жила по соседству и до сих пор присматривала за домом, пока тот пустовал.

- Я бы его продал, но мне кажется, если сделаю это, окончательно потеряю связь с мамой. Ее смерть стала невосполнимой потерей, - признался он.

- Не стоит продавать дом, который расположен в таком чудесном месте, - сжала его руку я, и он поцеловал меня в знак благодарности.

Поездка сблизила нас. Виктор, такой жесткий и непримиримый, внезапно открылся мне с другой стороны. Осколки его души, которые изредка мелькали во взгляде, теперь околдовали меня окончательно. В них отражалось синее итальянское небо и кое-что еще. Это неуловимое кое-что было не совсем понятно, но оно пленило и заставляло плавиться в его руках, будто разгоряченный на тосканском солнце воск.

Тоскана неописуемо красива. Провинция, в которую мы прибыли, держась за руки, после двух дней в шумной Флоренции с ее музеями и достопримечательностями, показалась настоящим раем. Здесь никто никуда не спешил. Синее-синее небо, ярко-зеленые поля, усаженная кипарисами обочина дороги, зреющие оливки на деревьях, холмы вдалеке - все это наполняло сердце умиротворением и безмятежностью. Бары и ресторанчики в старинных каменных домах манили занять столик и не спеша выпить по бокалу выдержанного итальянского вина. Всюду росли цветы - на окошках, во дворах.

- Вот и приехали, - Виктор улыбнулся и первым вошел в небольшой каменный дом с ухоженным двориком.

На пороге дома стояла сеньора Габриэлла. В стильных брючках-капри и просторной тунике, эта милая дама с копной густых черных волос понравилась мне с первого взгляда.

- Чао, Виктор! Ты приехал не один? - лукаво посматривая на нас, заулыбалась она.

- Да. Я привез свою невесту, - прижимая меня к себе за талию, улыбнулся мой спутник.

- Какая красавица! У тебя обворожительные глаза, сеньорита. Как твое имя?

- Наташа, - почему-то впервые назвала свое полное имя я. В голове всплыла усмешка Ивана. «Поверь, Наташа Янковская звучит намного презентабельнее, чем Таша Шторм».

- Наташа, очень приятно. Если бы встретила тебя здесь, ни за что бы не отличила от коренной итальянки. Может, твои родственники были родом из Италии?

- Нет, ничего подобного у меня в роду не встречалось, - заулыбалась я.

- Ну, идемте же в дом. Я приготовила к вашему приезду восхитительное ризотто с грибами.

Мы переглянулись и последовали за ней.

Я была удивлена, что Габриэлла говорит по-русски. Все остальные друзья Виктора говорили на итальянском, и мне приходилось натянуто улыбаться.

Дом оказался небольшим, но уютным. Каменная арка разделяла столовую и гостиную. На второй этаж вела небольшая лестница. Там было две комнаты - уютная спальня с огромной кроватью и маленькая мастерская.

- Мама была художницей. Одно время ее работы были очень популярны у туристов, - занося вещи на второй этаж, пояснил Виктор. - После обеда, если захочешь, я покажу тебе ее работы.

- Очень хочу, - обрадовалась я.

- Можешь первой занять ванную и переодеться. Потом спускайся в столовую, будем обедать. Я пока поговорю с Габриэллой.

Я согласно кивнула. Мне не терпелось сбросить джинсы и майку и достать из дорожной сумки чудесное алое платье, которое Виктор купил мне перед самым отъездом из Флоренции. Длинное, струящееся вниз просторным шифоном и соблазняющее глубоким вырезом в области груди - оно будто было создано для меня. Платье стоило безумных денег, но едва заметив его, я будто заболела им, и Виктор без разговоров расплатился за подарок. Я даже не успела его примерить - мы опаздывали на поезд.

Быстро ополоснувшись в душе, я замоталась в полотенце и распаковала вожделенный наряд.

Платье село на меня, как влитое. Охваченная радостным возбуждением, я быстро нанесла на губы красную помаду и причесала волосы.

- Мама мия… - остолбенело рассматривала меня добродушная Габриэлла. - Виктор, кажется, ты получил самую красивую невесту из всех, которых мне приходилось видеть. А повидала я их немало, мой свадебный салон существует уже десять лет…

Виктор стоял у лестницы и смотрел на меня, не отрываясь. В голубых глазах плескалось то самое, что я никак не могла уловить в последние дни. Он протянул мне руку, помогая спуститься вниз, а потом медленно поднес мои пальцы к губам.

Кожу опалило его горячим дыханием. Наши глаза встретились, и догадка пронзила мое сердце. В его взгляде поселилась любовь. В тот же миг внутри, будто что-то надкололось. Все мое существо охватило дикое пламя. Ответная волна рождалась глубоко внутри, и ее уже было не сдержать. Я люблю Виктора. Люблю также сильно, как и он.

- Мама мия, мама мия, я просто обязана сшить свадебное платье для Наташи… - бормотала Габриэлла. - Виктор, позволь мне создать платье для твоей невесты… Я уже вижу его. Оно будет бесподобно!

- Да, пожалуй, лучше, чем ты, никто не сумеет сшить платье для Таши, - продолжая смотреть мне в глаза, рассеянно согласился Виктор.

За обедом мы не спускали друг с друга глаз. Все, о чем были мысли - я уверена, они у нас были одинаковые - это дождаться ухода Габриэллы и оказаться в спальне наверху...

О, как неистово мы любили друг друга после ее ухода! Выдержанное итальянское вино только еще больше подогревало наш внезапный голод.

Едва поднявшись на второй этаж, уже срывали ставшую тесной одежду, грубо терзались жесткими поцелуями, и скоро слились в едином порыве. Придавив меня тяжестью своего тела, Виктор врывался в меня рывками, заполняя до основания, и я никогда еще не желала его сильнее, чем в те мгновения. Наши стоны и всхлипы, тесно сплетенные пальцы рук, горящие желанием взгляды - все смешалось в терпкий коктейль наслаждения.

Я, будто куда-то провалилась. Сознание больше не подчинялось разуму. Желание полыхало ярким пламенем. Я хотела его вторжений еще, и еще, и у него откуда-то брались силы брать меня снова и снова… Его губы впивались в мой рот безжалостной чередой поцелуев. Руки сжимали, ласкали, гладили, и я бесстыдно извивалась и стонала, выгибаясь навстречу прикосновениям. Крики, стоны, смятые простыни, его жесткие и безумно желанные толчки внутри меня - мне казалось, я не смогу выжить в той лавине страсти и саднящего наслаждения, которое он дарил своим вторжением в мой нежный и хрупкий мир.