— Аврора, это же Бенгарн Вайдхэн? — кажется, Наррина тоже не могла поверить в такое стечение обстоятельств, потому что, забыв про тонкости этикета, во все глаза пялилась на сидящую за столом пару.

Я же испытывала крайне смешанные чувства — даже просто глядя на Вайдхэна, который раскрыл меню (этот ресторан был одним из немногих мест, где меню было можно посмотреть не по кодам, а на специальных листах). Это был признак статусности заведения, в свое время даже генеральный менеджер Грин Лодж раздумывал на тему, не расщедриться ли на такие, но это было действительно очень дорого, эксклюзив, плюс бумага — материал на вес золота, поэтому от идеи руководство моего ресторана отказалось. Оборудовать сцену для балета и платить нам было и то дешевле.

Мои крайне смешанные чувства стали еще более смешанными, когда он коснулся ее руки, хотя сидели они друг напротив друга. Мне казалось, что внутри меня рождается костер, пусть даже никаких реальных воспоминаний нас не связывало. Кроме тех, где я ходила голая по его дому-квартире, и где он меня раздевал. Но во снах эти пальцы так откровенно скользили по моей коже, что она даже сейчас чувствовала их ожоги, и вспыхивала, как вышеупомянутая бумага от огня.

Кажется, мне нужно в туалет.

— Невероятно, — произнесла Наррина восхищенно, теперь уже полностью «вернувшись» ко мне. — Если бы я только могла представить, приглашая вас сюда… такое совпадение! Торрет будет вне себя, когда узнает. И еще пожалеет, что не пошел со мной.

Торрет — ее муж, отец Карида, по словам Наррины тоже хотел познакомиться с внуком, но у него по этому поводу были сомнения. В частности, сомнения на тему того, что он готов встречаться со мной, поэтому он не пошел, отложив встречу «до лучших времен».

— Простите, — я промокнула губы салфеткой и поднялась. — Мне нужно отойти.

— Конечно-конечно, — закивала Наррина. — Мне заказать десерты на всех? Или выберете, когда вернетесь?

Что я могла сказать? Я не вернусь? Испарюсь, вылезу в туалете через окно, сбегу через заднюю дверь или через кухню?

— Закажите на свой вкус, — попросила я, направляясь в противоположную сторону.

Как можно дальше от Вайдхэна. Как можно дальше от его спутницы. Что самое парадоксальное, он на меня не смотрел, ни разу не взглянул. С другой стороны, почему он должен смотреть на меня? Вокруг таких людей, то есть иртханов, вертится весь остальной мир, они полностью сосредоточены на себе и вряд ли рассматривают других людей за соседними столиками. Это другие рассматривают их. 

И думают о своих странных снах.

Проходя мимо игровой комнаты, где Ния с Ларом играли в мягких шариках в большом бассейне, я помахала им. Потом все-таки заглянула, чтобы сказать:

— Наррина заказывает десерт. Минут через пятнадцать возвращайтесь за столик.

— Хорошо, — широко улыбнулась няня. — От десерта мы точно не откажемся. Правда, Лар?

— Плавда!

Я кивнула и поспешно ретировалась туда, куда шла. У меня даже голова закружилась от наплыва эмоций, поэтому, вцепившись в роскошный мрамор, обрамляющий раковину, я несколько раз глубоко вздохнула. Потом еще. И еще. Раскрасневшаяся, с совершенно ненормально сверкающими глазами я смотрела на себя из отражения и явно не собиралась успокаиваться.

Драконы! Да что со мной творится такое?

Пришлось побрызгать на ладони холодной водой и приложить их к щекам. Щеки сотрудничать отказывались, глаза тоже — сверкали, как фары флайса в ночи. От возбуждения.

Нет, это вообще нормально, так реагировать на мужчину, с которым тебя ничего не связывает? На мужчину, который, между прочим, пришел в ресторан с другой! И лапал ее за руку.

«Ну не за ногу же», — ехидно подсказал внутренний голос, и я посоветовала ему заткнуться. К счастью, мысли про другую подействовали отменно, и я, еще раз ополоснув лицо (благо, макияжа на нем не было от слова совсем, можно себе позволить), промокнула его и руки сипроновыми полотенцами и вернулась за столик.

— Смотрите, что я нам заказала, — развернула ко мне меню Наррина. — Вот это пирожное…

Она что-то рассказывала про сочетание каких-то тонких вкусов, а у меня вместо инстинкта размножения включился инстинкт первобытной самки, то есть оценка второй женской особи в радиусе действия. Я украдкой пялилась на сидящую за столиком женщину, с идеальным макияжем «только что от визажиста», в костюме, блузке и туфлях, которые стоят, я подозреваю, больше, чем я получаю за месяц на выступлениях. Да что там, одна брендовая заколка на ее волосах, наверное, стоит столько, сколько я получаю за вечер.

Сравнение выходило не в мою пользу по всем фронтам, хотя бы даже потому, что я была в той самой блузке, которую надевала в суд, и в брюках, которые не надевала уже года три, последний раз носила их до беременности. Они просто были в моем гардеробе, потому что мне приходилось бережно относиться к одежде, не представляя, когда получится в следующий раз купить что-то действительно стильное.

— А вот это детский десерт. Здесь пониженное содержание…

Ну ладно, предположим, брюки у меня классика. Учитывая, что остались они от костюма, в котором я ходила на работу в строительную компанию, позорными их не назовешь.

— Зато вкус отменный, — закончила «экскурсию» в заказанное Наррина, и я выпрыгнула в реальность.

Кажется, мне стоит пересесть. Спиной к Вайдхэну и к его спутнице, чтобы на них не смотреть. Вообще.

— Да, чудесно, — сказала я, — у вас чудесный вкус, Наррина.

Женщина просияла, а я снова поднялась.

— Хочу Лара посадить вместе с Нией, — прокомментировала свои действия.

Как раз в это время официант принес нам десерты, и мне пришлось чуть отодвинуться в сторону. Благодаря этому я заметила идущих к нам Лара и Нию, а сын, увидев меня, отнял руку у няни и устремился вперед, как дракон к добыче.

— Мама! Ма-ам!

Вот теперь Вайдхэн повернулся ко мне. Его спутница тоже. И все остальные. А Лар, остановившись рядом со мной, уставился на правящего и выдал:

— Бездарн Гадхэн!

Можно я прямо сейчас провалюсь сквозь пол, пожалуйста? Последний раз я себя так чувствовала в детском саду на утреннике, перед праздником Смены времен. Это был переход из века в век и зимнюю Перемену Года праздновали с особым размахом. В моей группе была девочка, которая позавидовала моему красивому наряду и наступила на его шлейф. Если бы это было платье, то она бы просто кувыркнулась, а не как показывают в кинокомедиях. Увы, это были отдельная блузочка и отдельная пышная юбочка, поэтому кувыркнулась я. Сначала. А потом поднялась в одних трусиках и колготках.

Смеялись все, кроме меня. Мне было не смешно. Я рыдала, наверное, дня два с перерывами, маме пришлось покупать мне куклу и замороженный крем в стаканчике, чтобы хоть как-то успокоить.