держались за руки, удивилась Кэй, и всегда если не враждовали, то соперничали между собой. Как же им должно быть страшно, что они забыли о своих распрях и искали друг у друга поддержки.

Кэти с Тинк молча сели на синий диван. Дедушка Арт выключил телевизор; из кухни, вытирая о фартук руки, вышла бабушка Полли. В гостиной уже сидели два брата Кэй; на их лицах читалось беспокойство. Все молча ждали новостей от Кэй, которая оперлась о спинку отцовского кресла и прочистила горло. Она смотрела на них широко распахнутыми глазами, как будто страх и неверие не давали ей их закрыть. Ее брат, Арт-младший, встал было со стула, намереваясь подойти к ней, но потом испугался, как бы она не расплакалась, – тогда она ничего не сможет им рассказать, – и нехотя сел обратно, готовый в любую минуту вскочить и поддержать сестру. Кэй еще раз прочистила горло, но ком не уходил. Наконец она решилась.

– Тома арестовали, – начала она.

Тинк и Кэти тут же побежали в ванную. Они не хотели это слушать. Им и не надо было это слушать. Им требовалось одно – срочно извергнуть из себя те крохи еды, которые они запихнули в себя за ужином.

– Мы наняли адвоката, Фрэнка Фаббри, – продолжила Кэй. – Он съездил в участок и прекратил допросы. Он сказал, что Том слишком измотан… слишком измотан, чтобы хоть чем-то помочь расследованию, поэтому допрашивать его больше нельзя. В результате они… Они арестовали его по обвинению в двойном тяжком убийстве первой степени и… – Кэй прижала ко рту ладонь, и дальнейших ее слов было уже не разобрать.

Арт-младший встал, приблизился к Кэй и своими могучими ручищами крепко обнял зарыдавшую младшую сестру. Бабушка Полли и дедушка Арт молча взялись за руки, не сводя глаз с лица своей несчастной дочери. Скип тихонько выскользнул из гостиной и пошел искать племянниц.

Офис Фрэнка Фаббри располагался в изящном старинном доме в тихом спальном районе центра Сент-Луиса, неподалеку от полицейского участка. Широкое крыльцо вело к массивной входной двери вишневого дерева на толстых петлях. Джин вслед за Фаббри вырулил на маленькую пустующую парковку и криво, заняв сразу два места, припарковал свой фургон. Если бы Фаббри хоть немного знал Джина, он бы сразу понял, что с ним творится неладное. Но он не знал Джина, а потому решил, что тот просто неважно водит.

Джин так и не оправился от последних потрясений; его носовому платку срочно требовалась замена. В кабинете Фаббри любезно протянул ему пачку бумажных платков, и Джин с благодарностью ими воспользовался. Несмотря на старомодный вид дома, рабочее место Фаббри выглядело вполне современным. Кабинет был чисто убран и обставлен по-спартански; нигде ни пылинки, зато все поверхности заняты аккуратными стопками бумаг. О личных пристрастиях владельца говорили лишь висящий на стене флаг Кубы и настольный календарь с портретом Че Гевары. Фаббри сел за большой письменный стол, подключил к телефону микрофон и набрал номер дома на Фэйр-Эйкрес-Роуд, где жили родители Кэй.

Джин Камминс был человеком порядка и основательности. За долгие годы службы во флоте он снискал репутацию надежного товарища, который никогда не подведет. В его жизни почти не было эпизодов, когда он пасовал перед обстоятельствами, и домашние привыкли во всем на него полагаться. В детстве его сын и дочери верили, что папа может исправить что угодно. Кто-то забыл на заднем крыльце магнитофон, а тут началась гроза? Не беда – папа починит. Кукла лишилась волос в тот же день, когда Тинк водили к парикмахеру? Папа починит. Порвалось кресло-мешок, и по всей детской рассыпались шарики из пенополистирола? Папа соберет и починит. И он чинил. Вечерами, когда дети мирно посапывали в своих кроватках, он чинил все перечисленное и многое другое; жена улыбалась и в шутку называла его волшебником и мастером на все руки.

Но в тот вечер, сидя в кожаном кресле в кабинете Фаббри, Джин осознал, что столкнулся с проблемой, превосходящей его силы. Подобные трагедии часто сбивают с ног даже самых стойких бойцов. Его обычная решимость куда-то исчезла – он терял контроль над ситуацией. Исправить эту поломку он был не в состоянии. Его охватило новое для него чувство беспомощности, и он понятия не имел, как себя вести. Чем больше он об этом думал, тем быстрее росли в нем страх и подавленность. В конце концов Джин отбросил эти мысли, набрал в грудь воздуха и сосредоточился на вопросах, которые задавал ему Фаббри.

Пока что картина, собранная из обрывков информации, представлялась ему следующей. Племянницы пропали без вести и наверняка погибли, хоть их тел до сих пор не нашли. Его дочери сидели в доме деда и ждали, когда папа вернет им брата. Его сына разлучили с ним и посадили за решетку по обвинению в двойном убийстве первой степени. Джин потряс головой – это было слишком. Лучше он будет глубоко дышать и отвечать на вопросы.

Из микрофона на столе послышался голос Кэй. Она хотела присутствовать при беседе с адвокатом, но боялась оставить Тинк и Кэти одних. Благодаря технике они решили эту проблему. Разговор длился больше часа, но ни Джин, ни Кэй не могли позже точно воспроизвести его содержание. Фаббри сказал, что Тома зарегистрируют и на ночь отправят в следственный изолятор.

– Следственный изолятор? – перебила его шокированная Кэй. – Ради Христа, это еще что такое? Вы хотите сказать, что его будут держать в одной камере с уголовниками?

– Всего одну ночь, миссис Камминс. После завтрашнего слушания…

– Целую ночь? Должен же быть способ вызволить его оттуда! Он не выдержит – он обычный мальчик, не очень-то и сильный. Он в жизни ни с кем не дрался. А что, если одного из тех парней, которые были прошлой ночью на мосту, задержат за наркотики или за что-нибудь еще и посадят с ним в одну камеру? Они же его там убьют! Вы должны его вытащить!

Кэй была на грани истерики.

– Хорошо, Кэй, – мягко сказал Фаббри. – Пожалуй, вы правы. Как только мы здесь закончим, я позвоню в участок и потребую обеспечить Тому особый надзор с целью предотвращения самоубийства. Тогда им придется выделить ему отдельную камеру.

Это немного успокоило Кэй. Джин тоже согласился, что так будет лучше всего. Фаббри рассказал, что, по его мнению, произойдет завтра. С момента ареста Тома у полиции было двадцать часов, чтобы получить ордер по всем пунктам выдвинутых обвинений. В противном случае они будут обязаны его отпустить. Но если им удастся получить ордер, что Фаббри находил более вероятным, то они не выпустят Тома под залог,