В коровнике грязновато. Запах стоит специфический и от застеленного сеном пола, и от самих коров. Я сажусь на табурет, пристраиваю под выменем буренки небольшое ведерко и пытаюсь повторить действия Джоан, но молока в корове нет.

— Да ты посильнее жми, — велит Джоан.

— А ей больно не будет? — беспокоюсь я, представив, что кто-то так меня за грудь дергает.

— Да ты знаешь, с какой силой телята сосут. Все нормально, главное нажимай правильно.

Я киваю и пробую еще раз посильнее, на этот раз выходит. Молоко набирается в ведерко, и Джоан говорит:

— Из всех подружек Джонни ты самая толковая. Обычно все заканчивается криками: «я в этой грязи возиться не буду, тут воняет».

— Так я не в своей одежде, — замечаю я. Джонни любезно выдал мне рабочий комбинезон и ботинки. Если бы не это, одежду Бетти я бы пачкать отказалась. — Да и душ тут есть.

— Есть-то есть, но не в том дело.

— И много тут было его подружек?

— Он вообще любит побесить дам сердца. Много, дорогая. Очень много. Он парень красивый, состоятельный, образованный. На него девки толпами вешаются. Он их сюда, и они от него. Ты, видать, крепко влюбилась, раз согласилась ради него корову подоить.

— Вообще-то, — замечаю я, — я на него не вешалась. Это он за мной бегает. И я не влюбилась, я еще думаю. А корову доить не так уж и сложно.

Словно в подтверждение мои слов, большая рыжая буренка издает протяжное «Му» переступает с ноги на ногу и едва не сбивает ведро с молоком. Я с непривычки взвизгиваю и отпрыгиваю, а Джоан смеется надо мной и говорит:

— Ну-ну.

Доить корову не трудно и вместе с тем адски тяжело. К моменту, когда мы с Джоан проходим всех коров в коровнике, руки у меня начинают отваливаться. Бицепс ноет, как после пятичасовой фитнес тренировки. А от разыгравшейся жары подкашиваются ноги.

— Ты только воду залпом не хлещи, — говорит Джоан, протягивая мне бутылку негазированной минералки, — потихоньку пей, она холодная.

Я киваю, вытираю лоб перепачканной молоком рукой, тихо ругаюсь себе под нос и тру второй раз рукавом. Пью. Вдыхаю горячий воздух прерывистыми глотками и пью еще.

— Все на сегодня? — с надеждой спрашиваю я. — Закончили?

— С коровами закончили, сейчас их пастух на выпас заберет, а вечером еще раз надо будет всех пройти, — говорит Джоан. — А пока яйца у кур собрать надо. Пойдем.

— Отдыхать не будем? — спрашиваю я со слабой надеждой в голосе.

— Время только десять. В двенадцать обед, тогда и отдохнем.

— Поняла, — киваю я и следую за ней, чувствуя спиной чей-то пристальный взгляд. Оборачиваюсь. Мистер Уиллер бдит. Внимательно следит за каждым моим движением, будто думает, что я хочу украсть какую-нибудь из его коров. От этого взгляда мне становится не по себе, и я прибавляю шаг, чтобы поскорее скрыться в курятнике.

Кур в курятнике миллион, а до обеда два часа. Я с сомнением смотрю на Джоан.

— Не успеем до обеда.

— Все успеем, в курятнике нас больше работает. Сейчас девочки с доения коз придут.

— Тут еще и козы есть?

— Тут все есть: коровы, козы, овцы, кони, куры, гуси, индюшки, — говорит Джоан, — это большая ферма и очень прибыльная, с многолетними контрактами с лучшими ресторанами штата. Ты, бедняжка, держись. Хороший куш словишь, если захомутаешь-таки Джонни.

Я только глаза закатываю. Теперь понятно, от чего мистер Уиллер меня не жалует.

— Я не бедняжка, — говорю я. — У моего отца как раз такая сеть лучших ресторанов штата.

— Кому ты рассказываешь, — фыркает Джоан. — Я, может, и доярка всего лишь, но «Дольче» от «Дольки» отличить в состоянии.

Глава 35

Собирание яиц — занятие муторное, а когда обида гложет и говорить не хочется, еще и невероятно долгое. Время тянется еле-еле, а сил почти не осталось. Пока работницы складывают яйца в корзины, я оттаскиваю их в сарай, а там фасую по коробкам и раскладываю по ящикам. Пот льется градом. До ужаса хочется в душ, а от догадок работниц на мой счет хочется плакать. Да если бы мне нужны были деньги…

— Обед! — наконец, объявляет Джоан, заглянув в сарай. — Бросай все и иди в хозяйский дом.

Слава Богу, с ними есть не придется. Заходя за яйцами в курятник, я не раз замечала, как при моем появлении они внезапно замолкали. Явно меня обсуждали ведь. Так-то не поспоришь, занятые у Бетти вещи роскошью не отличаются, но ведь не они меня определяют, как человека! Что вообще они могут про меня знать?

На подходе к хозяйскому дому я замираю, слыша очередное категоричное высказывание, доносящееся из открытого кухонного окна:

— Не подходит она тебе, — ворчит старый мистер Уиллер. — Не умеешь ты женщин выбирать.

— Да ну? — просто отвечает Джонни. — Тебя послушать, так мне вообще никакая девушка не подойдет.

— Так кто ж виноват, что женщины такие пошли? — отвечает старик. — Всем охота легких денег, но остальные хоть честно сразу самодеятельность сворачивают, как только им работу дашь. А эта вон как из кожи лезет, чтобы понравиться. И комнату этой царице отдельную подавай. Строит из себя целку, а сама поди по ночам в стриптиз баре напитки таскает. И по жопе ее каждый хлопает. Видал, какие шорты нацепила? Еще чуть-чуть и лобок покажет.

— Двадцать первый век на дворе, дедуль. Сейчас все девушки короткое носят. Жара ведь.

— В мое время жарой никто наготу не прикрывал. Ты бы к ней внимательнее пригляделся и увидел бы, такая еще до свадьбы тебе в карман любовников притащит. Баба слишком красивая и нищая. От таких проблем больше, чем пользы. И будешь потом в кармане рыскать да ни черта не досчитаешься. Да еще и детей чужих воспитывать. Тьфу!

Что Джонни на это ответит, я не дожидаюсь. Распахиваю дверь, захожу на кухню, упираюсь обеими руками в кухонный стол и говорю, позабыв от ярости все правила приличия:

— Знаете, мистер Уиллер, это очень мило, что вы о Джоне так заботитесь. И, судя по всему, человек вы не глупый, раз так ловко в женщинах разбираетесь. Вот и пораскиньте мозгами. Меня зовут Адель Холлуэй. Мой отец — Роберт Холлуэй. Слышали о таком? Раз уж ваша ферма сотрудничает с лучшими ресторанами по всему штату, уверена, о ресторанах моего отца вам слышать приходилось.

Лицо старика меняется, он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я не даю. Продолжаю сыпать аргументами, объясняя, что никакая я не охотница за наследниками.