Скептики часто считают, что непоколебимая религиозная вера, выраженная в приведенных отрывках, должна считаться иррациональной, особенно в сравнении с научным методом, который пытается возвести все вероисповедные догматы на костер доказывания их истинности. Однако если мы рассматриваем систему религиозных верований с точки зрения эволюции, то и сами верования должны оцениваться по соответствующим критериям. Если религиозная вера играет роль в мотивировании моделей поведения, представленных в таблице 3.1, и если группа, следуя этим моделям, начинает действовать как адаптивная единица, тогда вера признается адаптацией. Вера, игнорирующая опыт, может даже считаться рациональной – в том смысле, какой придают этому слову экономисты. Представьте, что поведение 1 адаптивно в ситуации А, но никак не влияет на приспособленность в ситуациях от Б до Я. Допустим, в ситуациях Б – Я случились бедствия – но разве они должны стать причиной, чтобы отказаться от поведения 1? В силу каких причин? Если поступки из таблицы 3.1 во многом полезны для группы, разве от них следует отказаться из-за эпидемий, засух, вторжений вражеских армий и других несчастий, над которыми группа не властна? С точки зрения эволюции способность системы верований пережить эти удары заслуживает лишь восхищения, а не насмешек. Более того, религиозная вера необязательно подразумевает, что группы верующих не могут изменить свое поведение с учетом пережитого опыта. Если мы всерьез примем представление о группах как об организмах, значит, мы будем говорить и о «голове», и о «теле». Главой Церкви в Женеве был не Христос, а небольшая группа пасторов, которые довольно часто собирались вместе и обсуждали, что они могут изменить в образе своих действий и поведения, не выходя за рамки системы их верований. Эти действия складывались в политический курс, а церковное тело, как ожидалось, примет необходимость его проведения на веру[36]. Анатомия «головы» этой Церкви и качество принятых ею решений более подробно будут описаны ниже.

У отношений Бога с людьми в катехизисе Кальвина есть и вторая опора: интернализация системы верований. Идеалом катехизиса выступает положение, когда своеволие индивида полностью заменено божественной волей, которая становится второй натурой верующего. Мы проясним это на примере того, как Кальвин толковал десятую заповедь:

Несмотря на свою интеллектуальную одаренность, Кальвин высмеивал «пустое знание о Боге или понимание Писания, которое проходит только в ум и не волнует сердца» (18). В его представлении точно так же и образцовое поведение само по себе есть ничто без стоящей за ним «чистоты помыслов» (20). Разумеется, даже при чистоте помыслов нельзя забывать про то, что следует вести себя образцово, поэтому акцент на вере, а не на делах – это не лицензия на эгоизм.

Интернализации содействует молитва, которую катехизис подробно описывает как частные отношения между каждым человеком и Богом. Истинно верующий человек представляет себя настолько пустым, что должен обращаться к Богу за наставлениями, и Бог настолько сострадателен, что хочет слышать от каждого из нас обо всем. Пренебрежение молитвой можно было бы сравнить с ситуацией, когда человек пренебрегает «сокровищами, сокрытыми в земле, после того как ему было указано, где они» (28). Мы молимся не для того, чтобы похвалиться нашими свершениями или получить личную выгоду – но чтобы выразить наши самые глубокие чувства:

В качестве образца катехизис предлагает молитву Господню – способ помолиться Богу Его же словами; и да, в ней превосходно и предельно кратко выражена вся системы верований. Объясняя смысл слов «и не введи нас во искушение», Кальвин признает, что идеал интернализации недосягаем, равно как и идеалы поведения – и даже искушение он описывает как вид упражнения, сохраняющего нашу духовную силу: