Отстав на приличное расстояние, он проводил машины до железнодорожного вокзала, припарковался в другом углу и аккуратно проследовал за Костей. В его «свите» разглядел женщину в узких джинсах, короткой кожанке и небрежно повязанном вокруг головы шарфе. Она шла рядом с Кавалерьянцем, тот по-хозяйски держал ее за руку.

— Понятно. Двойник наш… — Алекс чуть скривился при слове «наш», но потом решил не заострять свое внимание на мелочах. — Куда же мы едем все-таки?

Он постарался приблизиться к охране на максимально возможное расстояние, чтобы слышать хотя бы обрывки разговоров. И четко различил слово «Цюрих», произнесенное самим Костей.

«О-па… В Швейцарию наладился, значит. Это мне на руку».

Алекс рванул к кассе за билетом до Барселоны и успел вовремя — как раз в тот момент, когда он направился к своему вагону, Костя со спутницей тоже поднимались на подножку. Женщина вдруг сняла черные очки и повернулась к охране, что-то говоря. Алекс взглянул на нее и обомлел — Мэри. Но он тут же отогнал от себя эту мысль — Мэри мертва, а эту девицу он уже видел однажды и тоже сперва принял за Мэри. Нет, это не она.

* * *

До самого Цюриха Алекс старался не терять из виду Костю и его спутницу. В самолете они оказались в одном салоне, однако Алекс попросил стюардессу посадить его на последний ряд. Пассажиров в бизнес-классе оказалось изрядно, все места были заняты, и Алекс облегченно выдохнул — можно не волноваться ни о чем, расслабиться и чуть-чуть подремать.

В Цюрихе Костю встречали — машина с логотипом крупного отеля. Он помог женщине сесть назад, сам забрался на переднее сиденье, и они отбыли. Во всяком случае, теперь Алекс твердо знал, где искать «клиента». Разумеется, убрать его здесь, в Швейцарии, пока Кавалерьянц без охраны, проще простого и, более того, предпочтительно. Алекс уже склонялся к тому, что сделает это на днях — потому что уже нет сил мучить себя. Сделать — и забыть, уехать к Марго-младшей, гулять с ней в парке, кормить уток, вечерами сидеть вдвоем за роялем — словом, просто пожить в мире и покое с той единственной женщиной, которая любит его просто за то, что он есть. С дочерью.

* * *

Мэри дрожала, как в ознобе. Еще на вокзале в Бильбао она почувствовала на себе пристальный взгляд, повернулась пару раз. В какой-то момент ей показалось, что она увидела ЕГО. Алекса. «Нет, не может быть, — отмела она эту мысль. — Что ему делать здесь? Я просто настолько хочу его увидеть, что он мерещится мне в каждом встречном. Или это он мне так мозги промыл?»

Но потом, в аэропорту Барселоны, Мэри опять почувствовала взгляд, и это ощущение не отпускало до того момента, как они поднялись на борт самолета и заняли свои места.

— Ненавижу летать! — процедил Костя, сразу заказав стюардессе коньяк. — Ты не хочешь, дорогая?

Она отказалась и погрузилась в чтение какого-то журнала. Костя, бледный и явно не в своей тарелке, судорожно вцепился пальцами в подлокотники и ощутимо страдал при наборе высоты. Мэри же спокойно листала страницы, рассматривая новую коллекцию обуви, и старалась не думать о том, как все сложится после приземления. К счастью, они с Костей летели вдвоем, без непременного приложения в виде охраны, и это сильно увеличивало шансы на побег.

Позже, уже в Цюрихе, садясь в машину, присланную из отеля, Мэри вновь поймала себя на том, что в толпе ей видится Алекс в неизменном черно-белом шарфе. Она даже оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, но нет — никого даже отдаленно похожего не увидела.

«Паранойя… как есть — паранойя, — одернула себя Мэри, садясь в машину. — Мне надо сосредоточиться на том, как сбежать — и потом уже будет Алекс, Марго и все прочее. Но сейчас я должна доиграть до конца, чтобы Костя не унюхал ничего».

В номере Костя сразу же поднял трубку и заказал бутылку коньяка.

— Не сердись, Маша, не могу по-другому расслабиться, — объяснил он грозно нахмурившейся для виду Мэри. — Посплю полдня — и буду в форме, гулять пойдем, в ресторане посидим. Да и ты бы полежала — бледная совсем.

— Да, я только в душ… — пробормотала она, отворачиваясь к окну, чтобы скрыть радость.

Костя принял две таблетки снотворного, запил их изрядной порцией коньяка и отбыл в спальню их двухкомнатного «люкса». Мэри же, запершись в душе, включила воду и напряженно ждала.

Так прошло около часа. Решив, что таблетки и коньяк уже успели разложить Костю на молекулы, Мэри осторожно выбралась из своего убежища и на цыпочках пробралась в спальню. Так и есть — Кавалерьянц, развалившись поперек кровати, храпел так, словно собирался соперничать с гулом взлетающего самолета.

— Слава богу, — пробормотала Мэри, двумя пальцами вытаскивая из внутреннего кармана его пиджака свой паспорт. — Прекрасно… Денег, что ли, прихватить? Нет, много не возьму — только на дорогу… отлично — пяти сотен вполне достаточно.

Она свернула пять стоевровых бумажек, выуженных из другого кармана пиджака, сунула их в карман куртки и метнулась к двери. На пороге Мэри обернулась и, прислушавшись к мерному храпу мужа, сделала не вполне приличный, зато красноречивый жест в направлении спальни:

— На тебе, урод! Землю будешь рыть — не найдешь больше.

Она уже вышла из номера и плотно закрыла дверь, как вдруг ее взгляд зацепился за что-то знакомое. Резко обернувшись, она увидела в конце коридора Гошу — охранника. А она-то, наивная, поверила, что Костя решил провести время с ней вдвоем.

«Но этот упырь, разумеется, еще и пса сторожевого обманом привез».

Внутри все ухнуло и заледенело, Мэри на какой-то момент утратила способность видеть, слышать и соображать, но когда это прошло, вдруг поняла — выбора нет, надо бежать, потому что, к счастью, Гоша слишком увлечен трепом с хорошенькой горничной, кокетливо задравшей ножку на тележку для уборки. Мэри рванула по коридору что есть сил, в душе благодаря себя за находчивость — вместо сапожек на каблуках она внезапно выбрала высокие сапоги на совершенно гладкой плоской подошве, что в экстремальной ситуации сделало ее шаги бесшумными и легкими. Долетев до запасного выхода, рванула дверь, молясь, чтобы та не оказалась заперта. К ее ужасу, так оно и было. Мэри изо всех сил закусила губу и огляделась. Запасной выход находился в небольшом закутке, и с того места, где стоял Гоша, не просматривался, следовательно, маленький шанс был — рядом оказалась дверь на длинный узкий балкон, на котором виднелась пожарная лестница. И эта дверь не заперта. Мэри выскользнула на балкон и огляделась — седьмой этаж, внизу — задний двор отеля, какие-то баки, слышны звуки, доносящиеся, очевидно, с кухни. «Если я поборю страх и спущусь вниз, то все будет хорошо», — загадала Мэри и, зажмурив глаза, взялась за перила. Так, подчиняясь только чувствам, она перебралась на лестницу и заставила себя открыть глаза.

— Спокойно, Мэрик… у тебя все получится… ты ведь хочешь жить, да? Хо-о-очешь… любви хочешь, мужчину нормального… Марго увидеть… Ну, так шевелись, сука, не стой! — С этими словами она начала спускаться вниз. Влажные ладони то и дело соскальзывали, и Мэри всем телом прижималась к металлу лестницы, изо всех сил заставляя себя не смотреть вниз, не видеть того, что происходит там, во дворе. Гладкие подошвы сапог норовили съехать по ребристым ступеням, в голове мутилось от ужаса, но девушка упрямо продолжала спускаться, понимая, что это ее единственный путь к свободе.