в разговоре упоминал про то, что их бронекатер где-то в этих местах стоял, а может, и до сих пор стоит, если немцы на него лапу еще не наложили. И этот бронекатер желательно найти, а потому туда, как мне кажется, тебе лично проехаться полезно будет… Так что, товарищ младший лейтенант, отправляй на дорогу броню, еще две пешие разведгруппы по периметру аэродрома, а сам, с третьей группой и на транспорте, двигай к реке.

Касаемо транспорта – мотоциклы тебе не предлагаю, ибо они, хотя и проходимые, но шумные, а лес шума не любит. Возьми вон лошадок аэродромных, они, пусть и не рысаки орловские, но к седлу приучены, да и отправляйся, часа за три-четыре обернешься, как раз к обеду.

– А как же аэродром? Вдруг я уеду, а тут немцы и пожалуют?..

Игорь был очень рад предложению старшины поехать проветриться, но как уехать, если он командует обороной?

– Насчет аэродрома не беспокойся, если вдруг, паче чаяния, немцы и появятся, так я тут остаюсь, первый укорот мы им дадим, а там и ты вернуться успеешь, так что езжай себе, с богом…

Глава 11

Лошади, раздвигая густой подлесок, вышли на обширный заливной луг и, почувствовав близость реки, бодро прибавили шагу. Точнее, шагу прибавили четыре из пяти – пятая, идущая последней, едва выйдя из леса, снова недовольно всхрапнула и помотала головой, как она это делала всю дорогу. Таким образом молодая кобылка выражала свое возмущение вопиющей, по ее мнению, несправедливостью: все остальные ее аэродромные подружки весело несли на себе только седоков и их личное оружие, а ей, помимо седока и его оружия, пришлось тащить на себе еще и тяжеленный пулемет с боезапасом, к тому же сильно и резко пахнущий свежей оружейной смазкой. Мало того, ее всаднику, прихватившему с собой это воняющее железное непотребство, потом всю дорогу не сиделось спокойно – он постоянно вертел свою железяку в руках, перекладывая из стороны в сторону и примериваясь к стрельбе, при этом все время ерзая в седле, что ее неимоверно раздражало.

«Ну будет, будет тебе хулиганить, вредина четвероногая», – Игорь Петров в воспитательных целях шлепнул упрямую строптивицу по крупу и чуть натянул поводья, заставляя ее остановиться, а потом поднес к глазам бинокль.

«Ага, вот и она, река Бебжа, она же Бобр, конечный пункт нашего маршрута. За всю дорогу не то что немцев – даже местных ни одной души не встретили. Оно и понятно: места здесь глухие, дорог нет, одни тропинки лесные, да и те по большей части зверьем натоптаны.

Сама река… серьезная река, иначе не скажешь, – такую, если с техникой форсировать, так семь потов прольешь. Ну и ладушки – значит, даже если с той стороны фрицы по нашу душу пожалуют, так они через эту реку и потом через кущи лесные до аэродрома ох как не скоро доберутся, это если вообще доберутся. Осталось наш берег проверить, а потом можно и возвращаться».

Дождавшись, пока бойцы закончат обследовать луг на предмет наличия следов человеческой деятельности, которой по результатам осмотра было не выявлено, Игорь направил их разведать берег дальше, в обе стороны, парами, а сам спешился, слегка стукнул кулаком по заду наглую кобылку, но лишать ее возможности попастись на сочной луговой траве не стал, привязал повод подлиннее. Потом снял пулемет и принялся обустраивать себе засадную позицию на тот случай, если кто из бойцов на хвосте немцев притащит.

С пулеметом, так раздражавшим его лошадь, была отдельная история – он, можно сказать, был незапланированным средством усиления и подарком от старшины Авдеева. Потому что тащить в конную разведку свой верный ДП‑27 Игорь не стал – тот, со своим здоровенным и тяжелым дисковым 47-патронным магазином, был весьма громоздок и для скоротечной огневой сшибки, случись что, пригоден был довольно слабо. Подошел бы ДТ-29, то есть «дегтярев танковый», со складным прикладом и емким, но компактным магазином, однако их на аэродроме свободных не было, а забирать с позиции или снимать с броневика Игорь не стал.

Из более или менее подходящего оставались короткие (кавалерийские) мосинские карабины и трофейные немецкие автоматы МП под пистолетный патрон. С сожалением повздыхав, Игорь выбрал для себя и своей группы «эмпэшки» и уже тронулся было в путь, но его неожиданно окликнул старшина Авдеев, подошедший в сопровождении одного из своих бойцов, выполнявшего функции грузового мула. На одном плече тот тащил новенький, только что «расконсервированный» и смазанный пулемет, а на другом брезентовую сумку, наполненную небольшими металлическими коробками цилиндрической формы с легкой конусностью.

– Вот, товарищ младший лейтенант, только что нашли в оружейных ящиках, – довольно проговорил Авдеев. – Это немецкий МГ-34 в варианте ручного пулемета, со складными сошками, и компактные патронные коробки к нему, на пятьдесят патронов каждая. Он с лентой не так удобен, второго номера расчета требует, а вот так, с патронными коробками, его и одному можно использовать, причем даже с рук, от пояса. Как мне кажется, такой пулемет в разведке лишним не будет.

Игорь с удовольствием осмотрел пулемет, проверил ударно-спусковой механизм, затвор, холостой спуск.

«Вещь!.. При сравнимой с ДП массе (под двенадцать килограммов с патронами) немецкий «эмгач» даже чуть короче, а уж его небольшая, удобная в замене пятидесятипатронная коробка не торчит, пулемет ворочать не мешает, и в сумке таких сменных коробок еще шесть – это, получается, почти двойной боекомплект «дегтяря». Вещь, надо брать!»

Горячо поблагодарив старшину, довольный Игорь потом всю дорогу так и эдак вертел в руках новую убойную машинку, и она ему все больше нравилась. Поэтому сейчас он почти жалел, что противник им не попался, и питал слабую надежду, что, может, его разведчики кого-нибудь обнаружат. А пока, закончив обустройство и маскировку позиции, погрузился в терпеливое ожидание, попутно перебирая и упорядочивая мысли.

Первым делом еще раз обдумал достаточно сильно свербящий вопрос возможной атаки аэродрома в его отсутствие. Прикинув все за и против, окончательно решил для себя, что если даже… то ничего атакующим фашистам не обломится, от слова вообще. Потому что на аэродроме остался Т-40 со своим крупнокалиберным 12,7-миллиметровым пулеметом, который любую немецкую легкую броню легко распотрошит до полной потери боеспособности, а если кого и не уничтожит сразу, так отгонит на расстояние, с которого пулеметы винтовочного калибра противника особого вреда не нанесут. Да и колесные броневики не все в разведку пойдут. Думается, как минимум одну машину из четырех старшина Авдеев на аэродроме в боевом охранении оставит, и это тоже очень серьезный аргумент, особенно