И вот наконец она сдалась и пробормотала жалким голосом:

— Толоса. Он был на блошином рынке.

Немного подождав, Уна выключила дальнодиктор и положила аппарат на пухлый подлокотник. Служащий подошел к ней с чеком.

— Ну что? — спросил Сулиен, когда служащий ушел. Он крутил пальцами провода дальнодиктора. Несколько минут он раздумывал о том, что Марк Новий уже, наверное, давно покинул Толосу и если прибудут стражники, то им с Уной останется вручить им в качестве добычи только самих себя.

— Он сказал, Толоса большая, — ответила Уна. — Он сказал, что они вышлют войска, и если мы приведем его к ним — или если будем на месте при задержании, — но все это вилами на воде писано. Думаю, даже если они что-то и пообещали, разница невелика.

Она не представляла себе встречи со стражниками. Так что теперь они могли только спрятаться или, еще лучше, немедля оставить Толосу. Но скорей всего, их так или иначе найдут.

— Что ты собираешься делать? — пробормотала она.

Сулиен потер запястье, но ответил:

— Найти его.

Проковыляв по мосту через Гарумну, Марк машинально направился в сторону гостиницы. Он как завороженный, не переставая, трогал изнутри языком раненую щеку. Вкус крови еще слабо ощущался во рту.

До гостиницы было довольно далеко, когда он остановился: конечно же, теперь в этом не было никакого проку. Присев на порог погруженной в темноту обувной лавки, он спрятался в тени. После драки его еще слегка трясло. Ладно, ладно, подумал он. Что же ты собираешься делать? Надо украсть денег, или бироту, или машину и добраться до Тарбы. А когда окажешься там, может, кто-нибудь и подскажет, как найти Делира. Можешь притвориться беглым рабом.

У Марка не было ни малейшего понятия о том, как вообще воруют, и он не представлял, как сможет удрать с краденым. Снисходительный отцовский голос, звучавший в ушах, отвечал ему:

— Будь умнее. Ты и так уже сделал все, что мог. Так что иди и скажи кому-нибудь, кто ты.

Но Марк так и продолжал сидеть, потихоньку ощупывая раздувшуюся щеку.

А тем временем стражники уже рыскали по блошиному рынку, а Уна и Сулиен подбирались все ближе.

Уна не знала точно, где находится облюбованная Марком гостиница, но чувствовала, в каком направлении он движется, — мост через бурую реку и дальше, туда, где земля образует небольшой склон, едва ли не единственный в этом плоском городе. Они шли медленно, то продвигаясь вперед, то сворачивая назад вдоль уличных решеток, Сулиен без устали шагал впереди, меж тем как Уна брела, неуверенно спотыкаясь, мысленно ощупывая стены и ухабистую землю.

Так прошел час, и Сулиен уже нетерпеливо подумывал о том, что у них мало шансов найти Марка. Но в то же время в нем росло подспудное облегчение, основанное на безрассудном чувстве, что их несет вперед и они не в силах остановиться.

— Впереди гостиница, — сказал Сулиен. — Мажет, он там.

— Нет, — сонно ответила Уна, — он не там. Он здесь, совсем рядом… — и она указала в какую-то точку, даже не проследив за движением собственной руки.

Сулиен на мгновение растерялся, потому что Уна указывала на пустую стену. Затем он понял, и оба бросились вперед и свернули на параллельную улицу. Уна схватила брата за руку, остановила и сказала:

— Там.

Сначала он ничего не увидел, но потом полосы тени у входа переместились, показались вытянувшиеся на приступке ноги, скрещенные в лодыжках. Марк медленно опустил свое костлявое тело на твердые плитки, неуклюже перевернулся набок и закрыл глаза.

— Отлично, — шепнула Уна напряженным, как струна, голоском: — Я пойду и скажу им.

— А что, если он уйдет? — спросил Сулиен.

— Пойди за ним следом. Задержи его.

Уна стиснула зубы и пошла в гостиницу, чтобы снова воспользоваться дальнодиктором. Сулиен стоял, наблюдая за тем, как другой юноша пытается заснуть, и мысленно громоздил между ними все то, без чего не мог: место, к которому привык, друзей, медицину. Предательское чувство вины подкралось так незаметно, что сначала он даже не понял, в чем дело, но чувство не унималось. Он подумал: ну ничего, вот приедут стражники, и этот паренек отправится домой спать на пуховых перинах. Мысль помогла, но не настолько, насколько хотелось бы.

Уна скоро вернулась.

— Дело сделано. Они уже едут, — сказала она с натянутой беспечностью.

Марк быстро впал в сонное оцепенение, но вряд ли приходилось рассчитывать, что удастся уснуть на приступке. Через несколько минут он мгновенно разлепил веки, почувствовав какое-то движение в конце улицы. Он тупо посмотрел в ту сторону и увидел худощавую тень, бесшумно метнувшуюся через улицу к кому-то стоявшему на углу, прислонившись к стене, и его поразило, что, должно быть, он уже видел их до этого, потому что теперь не сомневался, что они уже давно за ним наблюдают.

Несколько секунд он просто лежал, с любопытством поглядывая на своих преследователей. Затем, вглядываясь в четко обозначившиеся силуэты, колышущиеся длинные волосы девушки, он узнал их. Особенно не задумываясь, охваченный естественным раздражением, он резко встал и направился к ним.

Едва завидев его, оба метнулись за угол, с перепугу толкаясь и мешая друг другу. При виде этого Марк внутренне усмехнулся. Дойдя до конца улицы, он обнаружил их на том же месте, они неуверенно жались друг к дружке. Да, это были они, и явно брат и сестра, теперь Марк мог определенно утверждать это — оба высокие, широколобые, с маленькими ртами, хотя волосы у паренька были не такие светлые, да и глаза далеко не черные, как у сестры.

— Вы с блошиного рынка, верно? — холодно спросил Марк, слегка приподнимая руки, чтобы показать, что рюкзака у него нет. — Перестаньте за мной гоняться. У меня ничего не осталось.

Они ничего не ответили ему, только едва заметно сместились, еще плотнее прижавшись друг к другу. И Марк увидел, как расслабленное, лишенное мысли выражение исчезло с лица гадалки и за ним, как за маской, светился — светился всегда — жесткий, недоверчивый ум. Ум — вот что было главное в ней, и она знала, кто он. Оба знали.

— Вы сказали кому-нибудь? — прошептал Марк.

— Это для твоего же блага, — ответил юноша. Марк тронулся с места, но гадалка тут же преградила ему путь. Он попытался прорваться между ними, но девушка встала ему поперек дороги с такой точностью, как будто они уже не раз репетировали этот прием, так что он врезался в ее несопротивляющееся тело. Оттолкнуть ее оказалось проще, чем предполагал Марк, поскольку она не делала ни единой попытки удержать его, но, когда она тяжело, тяжелее, чем ему хотелось бы, упала навзничь, на него кинулся брат. Марку никогда не приходилось драться до сегодняшней ночи, а это было уже второй раз подряд. Он устал, ему было больно, но, хотя он и пошатнулся под весом чужого тела, все же устоял на ногах и с разворота изо всех сил ударил юношу кулаком в грудь. Ударив, он моментально понял, что они стараются не ранить его, не сделать ему больно, что они прикасаются к нему едва ли не с брезгливостью.