— Это мой корабль! — Сигвард попытался отстоять свои позиции.

Плахов глянул на капитана и обратился к Бену:

— В одном мы совпадаем, он мне тоже никогда не нравился.

Бен повернулся к неудачливому старику и объявил:

— Я попробовал тут сторговаться и взять вас на борт, но вас никто не любит. Сами спрыгните или помочь?

Через минуту три человека с громким плеском погрузились в воду, вынырнули и, посылая проклятия на головы захватчикам, поплыли к берегу.

— Мерзавец… ты за все заплатишь, — твердил Сигвард, давая себе клятву расквитаться с заклятым врагом Беном Андерсеном.

Фрегат медленно отчаливал от пристани. Пират и офицер русской армии снова вместе взялись за командование экипажем. Егорка, Вангувер и Воронцова с облегчением смотрели на то, как полоска воды между бортом и берегом постепенно увеличивалась. Схватка с масонами была выиграна, когда они еще придут в себя от поражения!

Однако не только покалеченное войско в черных плащах, не только их лихая предводительница Мари и не только капитан Сигвард проклинали сейчас на берегу наших героев. За суматохой на пристани и отплытием фрегата внимательно следил еще один человек — ни кто иной, как несколько забытый нами уроженец графства Суссекс сэр Генри Арновиль. Да-да, бывший секретарь английского посольства в России, а нынче сообщник масонов, действующий также и в своих интересах, Арновиль оказался в нужное время в нужном месте. И в голове его созрел восхитительный план захвата неуловимого обладателя клада. Не медля ни минуты, он отправился к дому губернатора Бостона.

Генри Арновиль приближался к дому господина губернатора в приподнятом расположении духа. Дело в том, что в голове его зрел весьма хитроумный, по его собственному мнению, план и он точно знал, как воплотить его в жизнь. Долгий путь через океан был проделан им не зря: карты складывались удачно, а в рукаве у секретаря был припрятан важный козырь, который можно было вскоре пустить в дело.

В приемную губернатора сэра Арновиля впустили без возражений, так как вид его был вполне представителен, а английский безупречен. Генри взял со столика колокольчик и позвонил, возвещая тем самым о своем прибытии. К нему тут же вышел Киттен.

— Чем могу быть вам полезен?

Будучи под впечатлением от собственной важности и удачливости, Арновиль не сразу обратил внимание на то, сколь экстравагантная персона предстала перед ним. Чопорно задрав нос, как и подобает истинному джентльмену, секретарь изрек:

— Видите ли, милейший, я хотел переговорить с губернатором об одном очень важном деле.

Ответ прозвучал с неожиданной кокетливой интонацией:

— Как вас представить?

Генри удивленно вытаращился на помощника губернатора, разглядел наконец его напомаженную и жеманную физиономию и усомнился даже, а туда ли он попал. Но решив, что в заморских краях всякие чудачества могут происходить, принял на всякий случай еще более неприступный вид и провозгласил, чеканя каждое слово:

— Генри Арновиль, к вашим услугам, секретарь посольства Его Величества в России…

Киттен поклонился и удалился. Секретарь все еще изумленно поглядел ему вслед, ощутив при этом, как холодок брезгливости пробежал у него между лопаток. Он даже не смог удержаться и скорчил презрительную гримасу в сторону этого женоподобного попугая. Следующие пару-тройку минут Генри провел в гостиной в одиночестве, посему успел цапнуть со столика несколько записок, надеясь узнать что-нибудь компрометирующее о планах губернатора. В записках не оказалось ничего интересного. Внимание секретаря привлек также огромный золотой слон, почему-то в одиночестве стоявший на камине. «Вот дикари, не знают, что для удачи слонов должно быть семь!» — подумал он. Тут в приемной снова появился Киттен.

— К сожалению, Их сиятельство больны. Может, я могу чем-нибудь помочь вам?

Экая неудача. Арновиль растерялся — такой поворот событий в его гениальный план не вписывался. Нелепо расфуфыренный помощник губернатора был не совсем той персоной, которую секретарь хотел бы посвятить в свою тайну. Но, с другой стороны… (Сэр Генри Арновиль всегда умел посмотреть на дело с разных сторон. Компромисс еще ни разу не мешал ему достигать цели.) Так вот, с другой стороны, сэр Генри ясно увидел, что связи у сего странного господина могли быть вполне обширные, да и влияния хватало, раз он на такой короткой ноге с правителем всей колонии. Вид его, правда, вызывал отвращение, да и манеры приличествовали скорее молоденькой кокотке, чем уважающему себя мужчине. Но учтивости и дипломатии этот типчик явно обучен, а глаза не глупы, а скорее наоборот — достаточно хитры. Видать, этот помощник — тот еще пройдоха. Сии качества были вполне пригодными для предстоящего предприятия. И сэр Генри решился. Он кивнул Киттену, тот знаком пригласил его расположиться в креслах. Устроившись, джентльмены незамедлительно перешли к делу.

— Вы знаете, недавно ваш город покинуло несколько господ из России, — сообщил секретарь.

— Я в курсе, — кивнул Киттен.

— Я хотел предложить вам сделку. Один из этих джентльменов имеет огромные средства, которыми он завладел не совсем законным образом. Их можно было бы изъять.

Когда речь шла о деньгах, любое предложение начинало выглядеть в глазах Киттена довольно интересным. И все-таки он решил уточнить:

— И о какой сумме идет речь?

Это была именно та информация, которая вмиг превращала заинтересованных лиц в очень заинтересованных. И сообщить ее следовало как можно более аккуратно. Секретарь оглянулся на дверь и окна, затем наклонился и одними губами назвал заветную сумму:

— Пять миллионов золотом…

Киттен часто-часто замахал веером. Потом опомнился и принял аристократическую позу.

— Да… Но мало кто захочет отдать столько золота добровольно. Тем более законность его изъятия весьма сомнительна.

— Друг мой! — Арновиль прижал руку к сердцу, сим жестом выражая всю глубину своего расположения к возможному компаньону. — Я это учел. Дело в том, что у меня есть достаточно мощный рычаг…

— Рычаг? — недоверчиво переспросил Киттен.

— Рычаг-рычаг. Который заставит этого господина раскошелиться и выложить все до единого пенни.

Для сэра Генри это был самый приятный момент в беседе. Он наслаждался тем, какое впечатление на собеседника производил его хитроумный план. До чего же слаба и несовершенна человеческая природа: нам мало знать, что мы двигаемся в правильном направлении, нам подавай еще и восхищение окружающих нашим умом, находчивостью и значимостью! Именно это восхищение и искал сейчас секретарь в глазах своего чудаковатого визави. Что ж, ему удалось достичь желаемого эффекта. Киттен не понимал только одного, а посему, подумав, спросил: